Сегодня мало кто знает, что казачество времен Российской империи принимало непосредственное участие в борьбе с контрабандой наркотиков совместно с таможенными чинами и пограничной стражей. Достаточно пострадали семьи казаков и от произвола наркоторговцев. Главным образом касалось это казаков, которые осели вблизи азиатских границ. Об одном из эпизодов борьбы Приамурских казаков с наркобизнесом мне бы и хотелось рассказать. Но данная история требует некоторых предварительных разъяснений, поэтому я начну, так сказать, издалека, с тех времен, когда британские власти в течение XIX века проводили против китайского населения агрессивную политику легализации потребления и продажи опиума. А почему мне пришлось вспомнить эти события, станет ясно чуть позднее.

Итак, Опийные войны XIX века. С одной стороны, англичане получали от торговли наркотиками под охраной пушек огромные доходы, с другой – ослабляли демографическую и экономическую мощь феодального Китая. В наши дни такая политика называется наркогеноцид.

Россия, как добрый сосед Поднебесной империи, пыталась помочь китайцам и занимала жесткую антибританскую позицию. В пику Англии российские власти издали строгий закон о запрете вывоза опиума из России в Китай. В свою очередь власти Северной Манчжурии обратились к Российскому Императору с просьбой ввести свои войска на территорию Китая в долину реки Или. Такой маневр позволял китайским правителям перебросить часть вооруженных сил на борьбу с британцами и для подавления крестьянских бунтов – восстаний тайпинов – в других частях страны.

В 1871 году по велению Николая I русский экспедиционный корпус оккупировал долину Или, где в основном проживали дунгане и уйгуры, которые исповедовали ислам. Они находились с китайскими властями в острой конфронтации, так как намеревались создать суверенное Дунганское государство. Эти народы занимались главным образом торговлей и быстро воспользовались началом Опиумных войн против китайцев. Немало дунган и уйгур переключились на производство опиума и прибыльно сбывали его. Вырученные деньги использовались на приобретение оружия и финансирование иных сепаратистских идей.

Прошло 10 лет и в 1882 году, решив свои внутренние проблемы, маньчжурские власти попросили Россию вывести свой корпус из долины Или. Вместе с войсками в Российскую империю устремились две сотни тысяч дунган и уйгур, которых китайцы намеревались уничтожить физически за сепаратизм и наркобизнес. Российские власти разрешили иностранцам осесть в Туркестанском крае, преимущественно в районе озера Иссык-Куль. Разумеется, навыки наркобизнеса мигранты принесли в Российскую империю вместе со своим скарбом.

Со временем переселенцы (через оставшихся в Северной Манчжурии родственников и другие связи) наладили контрабандные поставки наркотиков на русско-китайской границе. В преступный бизнес оказались вовлечены кочевые племена киргизов и казахов, а также русские колонисты. Когда ввоз наркотиков в пределы Российской империи достиг угрожающих масштабов, отечественное правоохранение забеспокоилось.

В частности, 29 мая 1898 года Императорский Российский Генеральный консул в Кашгаре направил сообщение № 321 губернатору китайской провинции Гань-Синь цзян. Приведем этот документ дословно:

"Считаю совершенно необходимым обращаться к Вам, Почтенный Сановник, с просьбой по нижеследующему весьма важному делу. Кочующие по границе киргизы, подданные обеих дружественных держав, не курят и никогда не имеют привычки курить "нашу" (гашиш). Это зловредное для здоровья зелье употребляется только туземными жителями городов и селений, находящихся в пределах как Почтенного государства, так и Государства Российского. Из городов Кашгар, Янгишар и многих селений Кашгарского и других округов давно вывозилось к русской границе со стороны Ферганской и Семиреченской областей Русского государства для тайного провоза через границу значительное количество "наши". На многих пунктах русско-китайской границы и далее на самых китайских караулах образовались целые склады этого запрещенного в России товара. В настоящее время такая торговля "нашой" приняла огромные размеры: не десятки, но сотни лошадей, нагруженных "нашой", стали отправляться в означенные склады по русско-китайской границе; там открылась и существует совершенно явная торговля этим запрещенным у нас товаром. Иногда киргизы китайские привозят "нашу" тайными путями в русские владения, но по большей части торговля этим товаром производится таким образом: китайские киргизы, завязав знакомства с киргизами русского подданства, приглашают их приезжать тайно на границу с товарами, которые китайские киргизы и меняют на "нашу".

Всем этим делом руководят кашгарские и других городов и селений торговцы, а помогают им туземные пограничные начальники, которые за пропуск "наши" в русские пределы и за дозволение тайной торговли на самой границе получают хорошее вознаграждение. Такое положение дел, то есть полное открытие границы при помощи самих же караульных туземных начальников в тайной торговле может повести к серьезным последствиям: к грабежам, убийствам (как это уже было), к вооруженным столкновениям с русскими таможенными объездчиками и к разным другим весьма серьезным беспорядкам..."

Примечательно, что в Приморье торговля опиумом и гашишем достигла не меньших масштабов, – на границе наркотики изымались десятками тонн. Но здесь организаторами наркобизнеса являлись собственно китайцы, в основном беглые или высланные после крестьянских бунтов. Значительную их долю составляли тайпины, во время восстаний которых были заложены основы и принципы современных китайских триад – азиатской международной преступности.

Незадолго до Первой мировой войны российские чиновники обнаружили, что контрабанда наркотиков начала определять экономическую ситуацию в Туркестанском крае и на Дальнем Востоке. Дунгане и уйгуры в Средней Азии, а китайцы и корейцы в Приамурье и в Приморье, активно расширяли торговлю опиумом, для чего арендовали под посевы мака земли казаков и крестьян. Хозяева угодий получали за аренду денег больше, чем они могли бы выручить от традиционного хлебопашества. В итоге немало казаков и крестьян предавались безделью, пропивали деньги и не занимались хозяйством.

В селениях, оккупированных наркоторговцами, резко увеличилась преступность, чиновники погрязли в мздоимстве, все чаще начали возникать массовые беспорядки и т. д. Но главное – стали сокращаться темпы освоения новых земель и все больше людей попадали в прямую материальную зависимость от дельцов наркобизнеса. Под посевы опийного мака и конопли уходило до половины всех имеющихся пашенных земель.

Особенно никуда не годная картина выявилась, когда мужское население призывного возраста из казачьих станиц и крестьянских дворов было мобилизовано на войну с Германией. Воспользовавшись этим обстоятельством, главарям дунганского и китайского наркобизнеса удалось навязать свою волю большинству из сельских семей, оставшихся без кормильца. И тогда монархическая власть России оказалась вынуждена предпринять ответные, строгие, но основанные на праве, меры.

В начале июня 1915 года Николай II утвердил закон "О мерах борьбы с опиумокурением". Этим законодательным актом в Приамурском генерал-губернаторстве и Забайкальской области Иркутского генерал-губернаторства вводился региональный запрет на посевы, сбор, хранение, продажу, ввоз в страну опиума и приспособлений для его курения. Идея указанного закона стала прототипом всех последующих антинаркотических уголовных норм, принимаемых в нашей стране.

Выход в свет этого исторического документа поставил вне закона десятки, если не сотни тысяч, дунган, уйгур, китайцев и русских колонистов, для которых наркобизнес превратился в способ существования. Закон затронул не только интересы крестьянских и казачьих дворов, но и профессиональных торговцев, контрабандистов, чиновников разных уровней по обе стороны границы. Криминальные кланы ощутили реальную угрозу своему материальному, а, следовательно, и политическому благополучию. Никто из них не хотел вот так вот вдруг лишаться миллионных прибылей золотом. Мощные, по большому счету, международные уголовные силы отказались подчиниться воле Российского Императора, букве закона и решились бросить вызов властям страны.

Анализ архивных документов МВД Российской империи тех лет показывает, что торговцы опиумом как-то заставили безвестную жену есаула Шестакова, воевавшего с немцами, якобы от своего имени послать в Правительство грозную телеграмму. И вот, 15 июня 1915 года из Приамурья в адрес Российского Правительства поступила депеша от несчастной женщины, зависимой не от рыночных цен на хлеб, а от стоимости аренды семейной пашни под опийный мак. А еще точнее, зависимой от главарей организованной преступности. Как и в первом случае, текст этого послания достоин того, чтобы зачитать его полностью:

"Муж ранен в японскую кампанию, теперь находится в действующих войсках. Сын тоже ранен и теперь лежит в петроградском лазарете. Оставшись одна, принуждена была сдать землю в аренду китайцам, которые за неимением хлебных семян ввиду бывшего наводнения засеяли землю маком. В таком же положении находятся жены и матери казаков, мужья и дети которых в рядах действующей армии. Законом запрещен посев мака. Таким образом, закон обратного действия не имеет, но войсковая администрация распорядилась теперь же уничтожить мак. Уничтожением посеянного мака как меня, так равно все население Полавского округа, где из 17000 десятин засеяно маком более 8000, ждет полное разорение. Среди арендаторов, превышающих численностью более 4 тысяч , – сильное брожение. Возможно ждать в случае уничтожения мака полный разгром. Прошу защиты и распоряжения произвести сбор мака в настоящем году".

Как мы видим, телеграмма эта представляла собой открытый ультиматум центральным властям – либо вы нам оставляете наркотики, либо начнутся массовые тыловые беспорядки в условиях военного времени. Интересы наркоторговцев в тексте депеши просматривались вполне. Они же водили беззащитной рукой жены есаула, когда выдвигались юридические и политические аргументы последствий действия упомянутого выше закона, вряд ли доступные разуму провинциальной казачки.

Но куда большее удивление и гнев вызывает другое обстоятельство. Столичные власти, на столы которым легли копии телеграммы из Полавского уезда, столь далекого от Петербурга, явно испугались ее содержания. Председатель Совета Министров, Министр внутренних дел, Министр юстиции, Военный министр, председатель Государственной Думы намеревались пойти навстречу требованиям тех, кто стоял за спиной жены есаула Шестакова. И лишь неожиданный поворот дальнейших событий вынудил этих "слуг" государевых поступить иначе.

Дело заключалось в том, что в Синхайской революцией в Китае под предводительством Сунь Ятсена в 1911-1913 годах была свергнута Цинская династия, которая терпеливо сносила наркогеноцид англичан, а также присоединившихся к ним французов, немцев, голландцев и американцев. Число наркоманов в бывшей Поднебесной империи перевалило за 10 млн. человек. Наоборот, новое правительство Китайской республики, начиная с 1912 года, применяло в борьбе с наркоманией и наркобизнесом очень жесткие меры.

В пику этим начинаниям наркоситуация на российском Дальнем Востоке значительно сокращала эффект предпринимаемых усилий. А тут еще весной 1915 года верховным властям Китая стало известно, что урожай мака в Приамурье может достигнуть гигантских размеров, и многие тонны опия, если его не уничтожить на корню, хлынут в пределы страны. После подобной информации Траутшольт – Генеральный Императорский Консул в Харбине – подвергся бомбардированию нотами китайского правительства с требованиями о ликвидации посевов мака в приграничной зоне Приамурья и Приморья. В свою очередь из Харбина в Петербург дождем посыпались шифротелеграммы, в которых Траутшольт предупреждал о вероятном наступлении серьезных политических осложнений с Китаем в случае неисполнения его дипломатических заявлений об уничтожении мака.

Все эти переписки пришлись на тот момент, когда Правительство Российской империи вопреки букве ранее упоминавшегося монаршего закона намеревалось дать слабину наркоторговцам. Испугавшись возможного политического скандала, Кабинет Министров "спихнул" проблему жены есаула Шестакова на сенатора Брюн-де-Сент-Ипполита – директора Департамента полиции МВД. Последний же передал этот вопрос на решение Приамурского Генерал-губернаторства. Недолго размышляя, администрация Уссурийского войска, как находящегося на военном положении, руководствуясь пунктом 17 статьи 19 приложения к статье 2051 Устава Предупреждения и Пресечения Преступлений, принудительно выслало всех "порочных иностранцев" обратно на Родину.

В депортации более чем 5 тысяч иностранных граждан непосредственное конвойное участие принимали казачьи подразделения регулярного Уссурийского войска. Они же, хотелось бы так думать, шашками, вырубили десятки тысяч гектаров незаконных плантаций мака. Дворам казаков и крестьян, где мужское население было призвано на фронт, а земли отданы их семьями в аренду дельцам наркобизнеса, Генерал-губернатор выделил резервное денежное и пищевое довольствие до следующей посевной поры.

Обращаясь к описанной выше истории, невольно приходишь к мысли, что те далекие от нас события нынче в немалой своей части повторяются вновь. На просторах России мигрируют не менее 1,5 млн. иностранных граждан, незаконно въехавших на территорию страны. В приграничных местностях Дальнего Востока процветает наркобизнес, как, впрочем, практически в любом уголке России, включая Крайний Север. Вот только число казаков, прежде не щадивших живота своего в охране благоденствия Российской империи, критически поредело. Сотни тысяч их полегли во время междоусобной Гражданской войны и в более поздние годы, когда брата стравливали с братом.

Но, видно, корни казачьи оказались крепче тех злых сил, которые пытались их извести начисто. На глазах развивается и крепнет движение казаков, истинных сынов и защитников нашей многострадальной Отчизны. Руководители казачества проявляют неподдельный интерес к самым злободневным проблемам современности, чему свидетельством настоящая конференция. К сожалению, вопреки решению Правительства Российской Федерации от 22 апреля 1994 года № 355 "О концепции государственной политики по отношению к казачеству" проект федерального закона "О казачестве" 11 октября 2000 года был снят с рассмотрения в Государственной Думе.

Впрочем, на этом фронте есть и обнадеживающие новости. В середине июля нынешнего года в Государственной Думе рассмотрению подверглись следующие законопроекты, напрямую связанные с дальнейшей судьбой казачества: "О российском казачестве" и "О войсковых казачьих обществах и гарантиях обеспечения их деятельности в Российской Федерации". Будем надеяться, что на этот раз названные законопроекты дойдут до своего адресата.

Памятуя об историческом опыте успешной борьбы российских казаков с незаконным оборотом наркотиков, будет справедливым включить в каком-либо из упомянутых выше законопроектов и такое положение, как регулярное участие войсковых казачьих подразделений в профилактике наркомании и пресечении наркобизнеса. В случае решения этого вопроса в схватках с доморощенными наркобаронами казаки будут использовать не только традиционные шашки, но и более убедительные силовые аргументы.