Несмотря на многочисленные обвинения в различных преступлениях — от незаконного удержания до применения насильственных действиях, — фонд «Город без наркотиков» будет продолжать функционировать и далее, поскольку в нём нуждается общество, и, в частности, родители наркозависимых. Об этом заявил президент фонда «Город без наркотиков» Евгений Ройзман 13 ноября в Москве в ходе пресс-конференции, сообщает корреспондент ИА REX.

«Фонд создавался в 1999 году в Екатеринбурге. По сути, это было восстанием против наркоторговцев. Тогда всю торговлю контролировала милиция. Мы вывели на улицы на митинг десятки тысяч человек. Половина наркоторговцев сидит, вторая половина сбежала. Первый реабилитационный центр был создан в конце 1999-го, хотя изначальная цель была не в этом. Приток в клинику увеличился в 4 раза. Матери и отцы приходили к нам за помощью. Центры существуют уже 13 лет. В 2003 году мы открыли женский реабилитационный центр, за свои деньги купили дом. После разгрома центра мы построили новый дом. В 2003 году этот центр был разгромлен. Туда ворвались люди в масках и закричали: «Девчонки! Свобода! Идите куда хотите!». Было 23 заявления по незаконному задержанию. Были уголовные дела, заголовки в газетах. Дела продолжали 4 года. В 2007 году дела прекратили за отсутствием события преступления. Дела закончились ничем. Следователь сказала мне, что девчонок было 40 человек, часть сидит, часть умерла, часть колется, и что она нашла 8 человек, которые написали заявления об отсутствии претензий. У нас с 2008 года пошёл дезоморфин. Нам доводилось много работать по притонам. Дезоморфин называют «крокодилом», он вцепляется и не отпускает. На женщин действует сразу. Мозги высыхают мгновенно. Средний возраст дезоморфиновых наркоманов — 27 лет. Были и подростки 14-16 лет. Если парней можно привозить родителям, по девчонкам нет ни одного реабилитационного центра. В целом, все девчонки после разгрома снова остаются на улице», — посетовал Ройзман.

Он рассказал о ситуации с пациенткой реабилитационного центра, которая скончалась от менингита: «Я не хотел начинать женский центр, потому что я всё понимал, но надо было что-то делать. И вдруг неожиданно позвонил Гарик Сукачёв, который передал нам 300 тысяч, и мы придержали эти деньги, а следующим был Слава Образовский, мы добавили свои деньги, и дом мы купили. Было очень много работ внутри и по территории. На момент разгрома там было 50 человек. Очередь была в 400 человек. Работать с девчонками тяжелее. В реабилитационных центрах невозможно завести кого-то со стороны. Если наркоман рассказывает, что ему в центре было плохо, в переводе с наркоманского это значит: «Не давали колоться». Если говорит, что вокруг были ужасными, это значит, что все были такими же. Летом у нас умерла Таня Казанцева, умерла от менингита. У нас слушаются телефоны. Девчонка была из Тагила, начала торговать. Дала согласие и приехала к нам. Вдруг — резкое повышение температуры. «Скорую» вызывали — не приезжала. Температура — 39, она начала беситься. Пришли фельдшера. «Скорая» сказала, что эпилептический припадок. Её забрали, неделю она пробыла в коме и умерла. Но когда она была в коме, пошёл шум, громкие заголовки. Вскрытие показало, что Таня умерла от гнойного менингита. Когда готовился штурм центра, я сказал в мужском центре: «Кто хочет уйти — может уйти, кто хочет остаться — оставайтесь». С мужского ушло 20 человек, у девчонок — 30 человек. Потом уже был полный разгром, на дороге стали их ловить и пытаться взять показания. 6 человек написали заявления по незаконному удержанию у девчонок, 2 заявления у мужчин. Провели эксгумацию тела Тани. Следователь ещё не выехал из Тагила, пресс-служба заявила о следах побоев, но все подхватили, и начался шум. Мама Тани Казанцевой приехала и сказала: «Не верьте, Женя, не было никаких побоев». Медики сказали в приватной беседе то же. На консилиуме опросили всех, кто вёл Казанцеву, и все сказали, что побоев не было. Потом пришли результаты вскрытия, которое подтвердило, что смерть наступила от менингита».

Ройзман сообщил, что заблокированные счета фонда были разблокированы: «Фонд «Город без наркотиков» — народное предприятие. Любой наркоман — подонок из подонков. Моя задача — чтобы они бросили колоться. Мне государство не помогает. Я делаю это на свой страх и риск. Да, они подонки, но я что-то делаю, и это получается. Я этим занимаюсь потому, что государство этим не занимается. На счетах фонда — по 500 тысяч рублей. Они были заблокировали по звонку, но сейчас их разблокировали. Их хватит до Нового года. Но если будет тяжело с деньгами, я обращусь к людям, нам помогут. Но пока что денег хватает».

При этом общественный деятель подчеркнул, что он открыт к сотрудничеству с Госнаркоконтролем: «Мы всегда работали с ГНК. У меня добрые отношения с Виктором Черкесовым. Мы совместно работали в разработке антинаркотических законов. У меня нет претензий Пока у нас такая ситуация, встреч не будет, или они будут закрытыми. Но надо будет — я приеду».

По мнению Ройзмана, реклама фонду не нужна, потому что родителей, желающих сдать на лечение в фонд своих детей-наркоманов, более чем достаточно: «Я не отбираю зависимых по конкурсу — их привозят родители чуть ли не в багажниках. Я не боюсь с ними работать. Главный нарколог Свердловской области приехал в Фонд через 10 лет. Я не спасаю мир, у меня нет времени на это, я работаю здесь и сейчас, и моя задача — каждый человек. Пусть кто-нибудь в России покажет больше людей, чем число выпускников, бросивших наркотики у нас. Методик очень много. Я встречал людей, которые бросали колоться у других специалистов, но мы работаем по определённой системе. Бесполезно давать рекламу — родители сами везут детей. Необходимо принимать закон о принудительном лечении наркоманов. Такой закон существует во всех цивилизованных странах. Практически все карманные кражи, барсетки, сотовые, цветные металлы — это наркоманы. На мой взгляд, у нас в стране — отсутствие политической воли. Это сложный закон».

Ройзман также отметил, что по прибытии в Москву он посетил Госдуму: «Я зашёл в Госдуму сегодня. Просто со всеми повидаться. В 2004 году в Госдуме были серьёзные парламентские слушания по борьбе с наркотиками, и Владимир Васильев настоял, чтобы в пакете рекомендаций была фраза по перениманию главам субъектов федераций опыта «Города без наркотиков».

На вопрос корреспондента ИА REX относительно судьбы заочно арестованного вице-президента фонда «Город без наркотиков» Евгения Малёнкина Ройзман ответил, что Малёнкина пытаются «закатать»: «Представьте: за вами пришли убийцы, а вас нет дома. Правильно, что его нет — у них задача «закатать» Малёнкина. У Игоря Шабалина «выдавили» показания по Малёнкину. В фонде таких отношений нет. Они выстроили всё под Малёнкина. Он сделал правильно. А я свободный человек — но я не уеду, я буду всё решать здесь».

Напомним, в июле началось уголовное преследование сотрудников «Города без наркотиков», когда было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 109 УК РФ — причинение смерти по неосторожности, впоследствии — по ч. 1 ст. 127 УК РФ — незаконное лишение свободы. В начале ноября в штабе фонда и в мужском реабилитационном фонде были проведены обыски. Впоследствии вице-президент «Города без наркотиков» Евгений Малёнкин был объявлен в международный розыск по делу о незаконном удерживании пациентов фонда, а Берёзовский райсуд Свердловской области заочно приговорил Малёнкина к аресту.

Напомним также, что ранее глава ФКСН Виктор Иванов в интервью поддержал деятельность фонда «Город без наркотиков». Однако впоследствии пресс-служба ФКСН опровергла слова Иванова.