Rambler's Top100 Информационно-публицистический ресурс «НЕТ - НАРКОТИКАМ!» (narkotiki.ru) НЕТ - НАРКОТИКАМ: ХРОНИКА
главное новости по оперативным данным официально закон антинаркотическая реклама фоторепортажи массмедиа здоровье родителям, учителям, психологам мнения экспертов исследования журнал "Наркология" книжная полка о проектепоиск

Каков поп – таков и приход?

Беседа с протоиереем, настоятелем новосибирского собора во имя святого благоверного князя Александра Невского Александром Новопашиным

04 декабря 2013 :: Анна Васильчик

Беседа со священником – режиссером – штангистом в одном лице, человеком, который борется с негативными зависимостями и делится опытом работы с наркозависимыми и в реабилитационном центре, и в кино.

Сегодня я беседую с протоиереем, настоятелем новосибирского собора во имя святого благоверного князя Александра Невского, Александром Новопашиным. Отец Александр, духовный руководитель епархиального реабилитационного центра для наркозависимых, а также создатель трех фильмов, два из них на тему наркомании. Темой этой в епархии занимаются более десяти лет. А как не заниматься? Конечно, священник в народ ходить не обязан, это к нему должны приходить, отсюда и слово – "приход", но что делать, если у доброй части потенциальной паствы слово "приход" понимается, в основном, в том смысле, что "торкнуло" и кайфово стало. Такие сами не придут. Они, кроме как за дозой, никуда уже не ходят, и жизнь их катится прямиком в тупик. Но не нужно спешить их хоронить, их можно попытаться спасти, показать такое место, где пытаются построить новую жизнь, осмысленную, не зависимую. А там уж как Бог даст – право выбора есть у каждого, этим мы и отличаемся от животных.

К нашей беседе в приходском здании на территории собора Александра Невского в кабинете отца Александра к нам присоединяются его "правые руки" – хорошо, когда их три, – молодые люди, за спинами которых непростой жизненный опыт – они используют его в своей работе. Сейчас все они живут последним проектом, только что вышедшим художественным фильмом "Меня это не касается"; он сразу вызвал огромный интерес общественности и был заявлен сразу на девяти российских и международных фестивалях. Я вхожу, когда все трое обсуждают, что ответили из Стокгольма по поводу фильма.

– Представите ребят?

Отец Александр:

Это Андрей Геннадьевич Цыплаков, помощник настоятеля, руководитель отдела профилактики негативных зависимостей. А это Артур Гришкевич – автор идеи, так сказать, креативный директор фильма "Меня это не касается". Вот получил недавно российское гражданство, вернулся из Америки. Андрей снимался в фильме.

Что-то я вас не помню.

Отец А.:

– Он в баре ворует стопку водки у пьяного, спящего на столике. Он ее выпивает и торопливо исчезает.

Андрей:

– Я там такого шныря сыграл. Надо было разбавить сюжетную линию, и батюшка на ходу придумал такой эпизод, даже не надо было лицо светить, потому что я уже участвовал у батюшки в другом фильме...

– В каком? В "Переломе"?

Отец А.:

– Да, он там один из главных персонажей, рассказывает о своей жизни, о том, как нашел выход из того тупика, в который загнал себя. Там два главных рассказчика – молодых человека – Евгений Жерносенко и он. За этот фильм был получен диплом, вот он, в виде хлопушки, на международном московском кинофестивале "Детектив ФЕСТ" в номинации "Мир без наркотиков". И еще мы получили диплом на международном фестивале "Радонеж".

– "Перелом" – документальная картина?

Отец А.:

– Да.

– Я перевернула Интернет, но не нашла его.

Отец А.:

– Он есть на сайте ФСКН России и есть на сайте собора Александра Невского, в рубрике "библиотеки" в разделе "документальные фильмы".

– Какого года этот фильм?

Отец А.:

– 2009-го. Фильм небольшой, двадцать минут.

Придя домой, я посмотрела фильм "Перелом" и рекомендую его всем, кого интересует тема борьбы с наркоманией. Не с наркоманами, а с наркоманией. Какие замечательные коммуны (отец Александр, правда, не любит этого слова), в которых в прошлом зависимые люди ищут себя, живут в глуши, в деревне, ведут хозяйство, за скотом ходят, дом строят. Обретают вновь навыки настоящих мужчин, а главное, через общение, разговор, молитву обретают вновь смысл жизни, понимают, что жизнь – она большая-большая, и сделать в ней можно так много, а годы, потраченные на наркотики, ушли в никуда, в дыру. Фильм и суровый, и простой, и трогательный.

– Чем занимаетесь сейчас, Андрей?

Андрей:

– Я занимаюсь научной работой, учусь в Уральском педагогическом университете, пишу диссертацию.

– Почему в Уральском?

Андрей:

– Это единственный университет по всей России, где есть факультет "Педагогика духовно-нравственного воспитания". Это непосредственно связано с нашей работой, которая, по сути, и есть духовно-нравственное воспитание. Профилактику зависимостей переоценить сложно. Есть данные, что в нашей области каждый день регистрируется новый зависимый. У нас отдел по профилактике негативных зависимостей, не только наркотической, но и игровой, алкогольной, табачной. Спектр зависимостей растет. Выявляются и новые наркотические зависимости.

Отец А.:

– Компьютерная зависимость – тоже большая проблема.

– Да, я думаю, основная. Компьютерная и телевизионная кома, в которую люди впадают... А когда был создан этот отдел?

Андрей:

– Профилактическую деятельность мы начали вести еще пять лет назад. Сначала был создан епархиальный реабилитационный центр. Он включает в себя шесть общин – пять мужских и одну женскую. А позже мы стали заниматься профилактикой. О нас узнали, стали приглашать в ФСКН (Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков), другие организации, а потом уже и в школы, высшие учебные заведения, колледжи для бесед с молодежью.

– То есть отдел был создан прямо здесь – географически?

Отец А.:

– Да, здесь, в соборе Александра Невского по благословению высокопреосвященнейшего митрополита Тихона.

– И к вам сюда приходят?

Отец А.:

– Нет, если есть заинтересованность, нас приглашают, мы приходим – поговорить, поспорить по-не-соглашаться.

– Поставить вопрос.

Отец А.:

Конечно, а ребята на него отвечают. Причем, более откровенно, нежели взрослые.

Андрей:

И это лучше, чем когда молодежь сидит и слушает лекцию. Мы не лекции пришли читать. Нам важно, чтобы это была беседа с обратной связью. И ребята задают вопросы, интересуются. А не то что – пришли, прочитали и все.

– А они потом махнут рукой и скажут: "Ну, ладно, меня это не касается"...

Андрей:

– Да. Я же пишу сейчас научную работу. По статистике, 35 процентов молодежи думает так: "Наркотики? Меня это не коснется никогда", эффект третьего лица. Все это где-то там, со мной это не случится. Вот поэтому, я считаю, что называние фильма очень удачное – "Меня это не касается".

– А кто автор названия? (Ребята кивают на батюшку.) Были другие варианты?

Отец А.:

Да, было два варианта: "В погоне за смертью" или "Наперегонки со смертью", а потом подумал, что слишком заезженно...

Пафосно...

Отец А.:

Да, напоминает боевички какие-то. На самом деле, человек сам должен задать себе вопрос: касается меня это или нет. И никаких знаков в конце названия нет, ни восклицательного, ни вопросительного, каждый пусть сам поставит в конце этой фразы тот знак препинания, который он считает необходимым для себя лично.

– Ваш первый фильм, "Перелом", и отдел по профилактике были созданы в 2009 году...

Отец А.:

Фильм, собственно, и снимался нашим коллективом как иллюстративный материал для работы по профилактике, потому что прийти и "на пальчиках" сложно что-то рассказать. А посмотреть соответствующий материал, потом поговорить на эту тему – гораздо легче. Получается, предметный разговор.

– Это правда, легче начинать с какой-то конкретной истории. О чем, собственно, речь? Вот об этом... А как, вообще, лично вас, православного священника, настоятеля собора, коснулась тема наркотиков? Священник же может разными вещами заниматься...

Отец А.:

Есть масса направлений, в которых православный священник может себя реализовать, и, слава Богу, что сейчас есть такая возможность. Но меня, пожалуй, мои ребята просто заставили этим заниматься. Нагрузок вполне достаточно и кроме этой: есть направление миссионерской деятельности, работа по противодействию тоталитарным культам, которых тоже сейчас немало, и зависимость от них практически равна зависимости от наркотиков.

– Вы имеете в виду сектантство?

Отец А.:

Да, и методы вовлечения в эти культы такие же, как и у наркомафии. Есть у нас и паломнический отдел, организуются поездки на Святую землю. Миссионерский отдел – это корабль-церковь "Святой Апостол Андрей Первозванный", это миссионерский поезд из восьми вагонов, ну, в этом хорошо помогает областная администрация, без нее мы бы не смогли потянуть полностью эти проекты. Есть и другие направления деятельности...

Однажды мы возвращались со Святой земли, паломническую группу возглавлял я, и ко мне подошел один из членов нашего братства – тут придется объяснить. В 1994 году мы создали при храме братство во имя святого благоверного князя Александра Невского, чтобы единым фронтом решать те многие проблемы, с которыми сталкивается каждый человек, каждый прихожанин. Чтобы прихожанин, выйдя за порог храма, не оставался один на один с этими проблемами. Создавали для поддержки, прежде всего, своих близких, а потом уже просветительской деятельностью начали заниматься. И вот неравнодушные прихожане, прежде всего это молодые люди, собираются в такую организацию, как братство, и в разных отделах, в разных направлениях реализуют те таланты, которыми наделил их Господь.

Так вот, когда мы возвращались со Святой земли, ко мне подошел Сергей Булышев и говорит: "Отец Александр, в некоторых епархиях православной церкви занимаются реабилитацией наркозависимых. Проблема эта очень страшная, ее надо решать, так почему бы нам не попытаться организовать это направление деятельности в нашем братстве?" Я посидел, подумал и сказал, что мне будет очень тяжело этим заниматься – большая загруженность, но если ты готов взять на себя эту ответственность и сам стать моим помощником в этом направлении, тогда я тоже готов начать работать.

– Сергей Булышев – он, значит, ваша поддержка и опора?

Отец А.:

Да, с тех пор он возглавляет реабилитационный центр. Святейший Патриарх наградил его орденом Преподобного Сергия Радонежского, был он награжден В.П. Ивановым, директором ФСКН России, медалью за содействие, грамотой и другими высокими наградами.

– А я так поняла, что вы – директор центра...

Отец. А.:

– Он исполнительный директор, а я осуществляю общее руководство всеми отделами, вы ведь поняли уже, что у нас много направлений деятельности: Сергей реабилитационным отделом заведует, а профилактическим Андрей. Такое разделение есть, но ничто не мешает друг другу помогать, мы сотрудничаем.

Не секрет, что ребята, молодежь, создают себе, а точнее, создается в их сознании благодаря интернет-пространству, благодаря мерзким фильмам такой жизненный идеал: оттянись со вкусом, бери от жизни все, кайфуй (в смысле побалуй себя наркотиками), проблему раздули, раз-другой попробовать – ничего страшного не случится. Но это не так, конечно. А как переубедить их? Если приду я, не употреблявший наркотики, и расскажу что-то, этого будет мало, мне не поверят. Скажут: "Ну, ты, батюшка, конечно, говоришь тут, складно, но ты ведь сам не нюхал, не знаешь, это...".

– Работа у тебя такая.

Отец А.:

– Да, работа такая. А в профилактическом отделе работают люди, которые сами сидели на чем-то, а потом вылезли из наркотической ямы, прошли реабилитацию. Их рассказ – правда, и он влияет на слушателей больше, нежели выступление рядового лектора.

Это не сравнить с тем, если придет парень и скажет: "Я десять лет на героине сидел. Вы не смотрите, что я так выгляжу крепко и прочее, нас сорок человек группа была, а осталось в живых только двое, и оба вылезли мы еле живыми инвалидами. Если перечислять те болезни, с которыми я выбрался из этой помойной ямы наркотической, то будет целый лист".

А ведь затяжка или укол – это еще не все в наше время. Сейчас есть такие препараты – синтетические наркотики, первая же доза может стать для тебя постоянной, зависимость формируется мгновенно. Особенно эта синтетика – соли и прочая мерзость, которую мы и в последнем фильме показали...

– Да, там героиня принимает какой-то порошок...

Отец А.:

Вот. Это полностью разрушает мозг. То есть, если до героинщиков, после всех ломок и чисток, когда человек отказался от применения наркотика, еще можно достучаться до их сознания, то "солевики" практически безнадежны. Сейчас психиатрические больницы в городе забиты именно "солевиками".

Андрей:

– У них необратимые изменения происходят в мозгу.

Артур:

Я могу привести цифры. Главный нарколог области мне дала такие данные: в 2010 году из всех людей, поступивших с токсическими психозами в психлечебницы, с наркотиками было связано только два процента. В 2011 году эта цифра выросла до 17 процентов за счет роста употребления этой новой синтетики, в 2012 году около 30 процентов, а за шесть месяцев 2013 года 34% всех поступивших с психозами – наркозависимые от синтетических смесей.

– Почему они вообще поступают в психушку, а не в наркологический диспансер или клинику?

Отец А.:

– Это профиль психиатров. Вы же видели в фильме, девочка перегрызла себе вены, она тараканов из-под кожи выгрызала. И подобные пациенты нередко так себя ведут.

Артур:

– Фильм основан на реальной истории.

Отец А.:

– В основном, им кажется, что у них под кожей ползают насекомые, и их нужно выковырять ножом или зубами. Это реальность, это не выдумка, не красивая метафора, это то, что есть на самом деле. Их и привязывают потому, что они себя грызут.

– То есть вы хотите сказать, у героини фильма "Меня это не касается", которая сидела на солях и в финале привязана к больничной койке психиатрической лечебницы, нет надежды когда-то снова стать нормальным человеком? Что с ней будет?

Отец А.:

А это неизвестно. Потому фильм так и кончается. Я никому еще об этом не говорил, но, может быть, имеет смысл снять продолжение. Хотя бы для героя Юрия Беляева, отца героини – что он будет делать.

Артур:

С этой девочкой неизвестно, что будет. Наркотики эти синтетические известны всего три года. Их везут из Китая. Нет еще статистических данных, наблюдений за процессом выздоровления этих людей, что с ними будет дальше. А денег на научные исследования не выделяется. Я беседовал с лучшими наркологами и психиатрами области: они и их сотрудники, конечно, видят, что происходит с пациентами, работают с ними, но никакой контрольной группы у них нет.

– Хорошо, но те, кто пробыл в клинике два года, те, кто поступил в 2010 году, они в каком состоянии сейчас находятся?

Артур:

– У нас есть парень из первой волны всей этой химии, спортсмен, велосипедист, чемпион России...

– Как он попал в это все?!

Артур:

– Да так и попал, потому что нет примитивного психологического барьера. Героин – это страшно, иглы, все знают. Стигма такова: колешься, значит, наркоман, а если ты нюхаешь, то ты крутой. Ведь в фильмах они видят, люди нюхают кокаин, круто, а мы чем хуже? И вот нюхают эту гадость. Дают попробовать один другому – этот момент в фильме, когда одна студентка в аудитории вуза дает другой попробовать – реальный случай.

Отец А.:

– Во многих школах можно найти наркотики и распространителей.

Артур:

– Возвращаясь к велосипедисту, у него была зависимость от солей, отсюда проблемы с головой, он вышел после реабилитации (около двух лет), вроде все у него было нормально, а потом начал опять употреблять, и, в конце концов, у него произошла атрофия лобовой части головного мозга. Он лежал долго в психушке, несколько месяцев, а сейчас в закрытом реабилитационном центре. Заново учился читать. Он навсегда останется инвалидом.

Андрей:

То, чем мы занимаемся с отцом Александром в реабилитационном центре, – мы видим судьбы этих людей. Вот Артур говорит, парень заново учился читать, а ведь он не дурак был, техникум закончил. В области профилактики очень важно идти в ногу со временем, знать, что происходит в молодежной среде.

Отец А.:

– Знать болевые точки, куда нажать и как создать мотивацию на отказ от этой пакости, когда человеку предлагают в первый раз. Чтобы он сказал: "Да зачем мне это надо?" Понимаете, страшилки ведь сейчас практически не работают, типа как "одна капля никотина убивает лошадь" или "один укол может привести к таким-то последствиям". Сейчас очень сложно напугать подростков, потому что они наполнены, как говорят, гедонистическим отношением к жизни, что, мол, "попробовать нужно все, а о смерти думать не стоит, все замечательно, и я знаю кучу людей, один нюхает, другой курит, и ничего с ними страшного не происходит".

– Но это всегда неправда.

Отец А.:

– Ну, естественно.

– Как в фильме, девушка говорит отцу: "У меня есть знакомый, пять лет сидел на героине, а потом захотел и бросил". Какая иллюзия...

Отец А.:

– Это слова из жизни, я слышал их от ребят, с которыми мы встречались в школах и вузах. Мое личное мнение, наркомания – это заразная болезнь, я ее называю эффектом зомби, помните, один укусил другого, тот третьего и пошло по нарастающей. Каждый наркоман, он не сидит где-то тихонько в углу и колется или нюхает, он обязательно вовлекает окружающих его друзей в этот процесс. В среднем, по некоторым данным, десять-пятнадцать человек он за период приема собственных препаратов вовлекает. Потому что когда у него заканчиваются деньги, есть возможность заработка – девять доз толкнул, десятая бесплатно твоя. У наркомана появляется мотивация подсадить кого-то, и, чем больше рынок сбыта, тем больше у тебя возможности приобрести. Это заразная болезнь. Каждый наркоман заразен, вот что страшно.

– И не отпугивает же людей перспектива ломки, мучений, всего это ада...

Отец А.:

– Нет, страшилки не всегда работают. Нужно создавать внутри человека духовно-нравственный стержень, который бы держал его, чтобы он сказал: "Да зачем мне это, я и так самодостаточный. Я и так наслаждаюсь жизнью, что ты мне суешь? Мне это не надо". И не из-за страха, а из-за личного убеждения, что это лишнее в его жизни. Нужно создавать мотивацию на здоровый образ жизни. Мотивацию на радость жизни и без иллюзорных кайфов.

– И вы считаете, что православный путь может помочь человеку создать эту мотивацию?

Отец А.:

– Православный? Конечно. Я православный священник, и я вижу результаты работы с ребятами. Задача наших реабилитационных центров – создание духовно-нравственного стержня в человеке, чтобы, выйдя от нас, он не возвращался на прежний путь.

– А это возможно? Говорят, бывших наркоманов не бывает, что всегда может потянуть на старое...

Отец А.:

Может, так вот в нем и нужно создать этот внутренний мир, который бы удерживал его от возвращения на прежний путь. Он будет до конца дней своих бороться с этим состоянием.

– С соблазном этим.

Отец А.:

– Конечно, вот Достоевский Федор Михайлович что говорил: "Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей", а здесь еще одна ловушка, еще один капкан в лапах сатаны.

– Здесь и физиологическое, и психологическое вместе...

Отец А.:

– Да, да, поэтому нужна опора в жизни, а что это? Это вера православная.

– То есть корень этого стержня – есть вера, вера в Бога?

Отец А.:

– Только так. Ведь если Бога нет, то можно все, тот же Достоевский.

– Да, "если Бога нет, то все позволено".

Отец А.:

– Если я живу один раз, а потом все, конец, темнота, то почему бы не оттянуться по полной, не взять от жизни все?

– Но есть ведь у вас, наверное, и не очень или совсем неверующие в Бога пациенты. Как с ними быть?

Отец А.:

– Мы работаем в двух направлениях – есть епархиальные реабилитационные центры, православные, где жизнь, практически, по монастырскому уставу, стараемся, конечно, так делать, и идут-то туда сознательно ребята, которые выбирают именно этот путь. Мы никого насильно не тащим туда, и перед тем, как принять кого-то, мы проводим беседу с родителями и с конкретным молодым человеком, спрашиваем, готов ли он к такой жизни, по таким правилам существовать, так что, если приходят, то приходят сознательно. Но если человек не готов так жить, очень важно это понять. Ведь группа, община из шести-семи человек, уже живет по этим правилам, и нельзя прийти и начать ломать их, ведь и члены общины еще очень неустойчивы.

Для тех, кто к такой жизни не готов, у нас есть общественные организации, "Линия жизни", например. Там ребята православно ориентированы, но принимают всех. Там есть и мусульмане, и других вероисповеданий и просто атеисты. Если нет у тебя потребности идти в воскресенье на службу, пожалуйста, найдут тебе другое послушание. Трудись, занимайся общественно-полезным делом в этой общине, вот и все. Альтернатива есть. Нет такого, что если ты не православный, мы тебя отвергаем, и борись со своей проблемой как хочешь.

– Но домой на каком-то начальном этапе никто из общин не ездит?

Отец А.:

– Нет, конечно, у нас реабилитационный процесс занимает год-полтора.

– Полтора года человек у вас живет?

Отец А.:

– Да, живет у нас, по уставу внутреннему, а потом есть период адаптации. Потому что сидел, например, человек лет пять на героине. Он разучился жить в нормальном обществе, ведь все его мысли были направлены на одно: где найти дозу – любыми путями, в том числе, преступными. У нас большое количество ребят, которые сидели в "зонах" не по одному разу. И для того чтобы просто вернуться после прохождения реабилитации, нужна поддержка. Человек сам не может, у него навыков коммуникации нет, нет навыка общения с нормальными, не наркозависимыми людьми. Поэтому есть период адаптации, адаптационный центр. Ребята живут на специальной квартире, уже общаются с близкими, ходят на работу, но еще где-то месяцев шесть поддерживают связь с общиной, поддерживают друг друга.

– Женщины идут по той же программе?

Отец А.:

– Да, но с ними работать тяжелее. И зависимости у них тяжелее, и вытащить их очень сложно.

Артур:

– Потому что они еще созависимы от своих мужчин – мужей или сожителей, которые могут находиться в стадии употребления, когда они пытаются выздороветь.

Отец А.:

– Есть такое понятие – созависимые. Это окружающие наркомана люди, близкие. Мы обязательно ведем работу с созависимыми. Каждую субботу к нам приходят близкие – родители, мужья, жены, с ними проводятся беседы, общаются они здесь. Это особая категория людей, и очень часто, к сожалению, именно эти созависимые способствуют деградации самого наркомана. Сначала, когда они узнают, жалеют зависимого, потом стесняются кому-то сказать, а время то упущено. Они становятся соучастниками его падения.

– Есть же книга такая – "Игры, в которые играют люди" Эрика Берна. Там, правда, про алкогольную зависимость говорится. Смысл в том, что человек никогда не становится алкоголиком в одиночку: всегда есть тот, кто пожалеет, тот, кто даст денег, кто-то будет его ругать, он – чувствовать себя виноватым и непонятым, оправдывая этим следующую пьянку...

Отец А.:

– Да, это и есть созависимые.

– То есть получается, нельзя сказать "мой сын (муж, брат, сожитель, друг) пьет (или употребляет наркотики), и он один в этом виноват". Все окружающие его с ним повязаны...

Андрей:

– Да, Анна, и более того скажу. Возвращается такой пациент из реабилитационного центра в ту же семью, поэтому очень важно вести с ними работу...

– Подготовить то место, куда он вернется.

Андрей:

– И если отношение к проблеме в семье не изменилось, то повторное падение человека вполне возможно.

Отец А.:

– Поэтому нужно менять сознание и поднимать духовно-нравственный уровень созависимых членов семьи наркомана точно так же, как и его самого.

– Вы должны снять продолжение фильма, рассказать и об этом...

Отец А.:

– Меня съемки так измотали, вот с палочкой хожу.

(Священник и вправду сидел все это время с красивой изогнутой тростью.)

– А я думала, это у вас ритуальная палочка, часть образа...

Отец А.:

– Да нет, я получил травму колена на съемках, разрыв мениска, поэтому я сейчас с палочкой хожу. Нет, я же не Роберт де Ниро в "Сердце Ангела" (смеется).

Андрей:

– А так батюшка у нас бегает. Он и штангой профессионально занимается. И реабилитанты наши тоже спортом занимаются.

Отец А.:

– Обязательно, вот фотография на стене, в красных костюмах, это наша команда. Спорт – одна из составляющих реабилитационного процесса. И вот эти кубки, тоже не просто для украшения стоят. Это все, что мои бывшие наркозависимые получили. В городских соревнованиях.

Рассматриваю фотографии – спортсмены, здоровяки. Кубки красивые, грамоты, медали гроздьями. Невозможно поверить, что людей этих у смерти из пасти вынули и бежали, бежали они от нее долго, мучительно...

Андрей:

– Тут и батюшкины награды.

Отец А.:

– Я и сейчас готовлюсь к соревнованиям, вот 15 августа в Новосибирске пройдет Кубок Мира.

– По какому виду спорта?

Отец А.:

– По пауэрлифтингу. Готовлюсь к выступлению.

Вот это да, потрясающе. Успехов вам! Спорт, наверное, очень помогает и в реабилитации...

Отец А.:

– Понимаете, все дело в досуге. Ведь у нас ежедневно – молитва и труд, труд – молитва. Но есть и время досуга. И если сказать им просто "идите, отдыхайте, как хотите"...

– То они тут же и пойдут... за следующей дозой.

Отец А.:

– Совершенно верно, то есть нам нужно чем-то заполнить этот досуг. Спортом – прекрасно, здоровая работа тела.

– Сколько у вас сюрпризов, талантов, которые с каким-то стандартным, каноническим образом священника ну никак не уживаются. Главным, впрочем, безусловно, остается ваша режиссерская карьера. Я знакома с вашим досье (спасибо моему всезнающему брату "гуглу") и знаю, что специального режиссерского образования у вас нет. Откуда знания? Что вы смотрите? На чем учитесь? Кто ваш учитель – кто-то же должен быть...

Отец А.:

Вы справедливо заметили, я не имею режиссерского образования, не учился во ВГИКе.

– Жалеете?

Отец А.:

– Я не жалею, но мне тяжелее снимать, работать в кино. Потому что, знай я то, чему учат в институте, я бы не метался так судорожно и не изобретал бы велосипед. Но мой друг, актер Юрий Беляев, сказал мне: "А может, и хорошо в данном случае, что ты не учился? Может, тебе это бы помешало в чем-то. А то, что ты нашел, оно только твое, то, что ты сам нашел и изложил в твоей киноверсии.

Что смотрю, на чем учусь? Прежде всего, старое советское кино мне очень нравится, я пересмотрел, когда готовился к съемкам фильма, большое количество кинолент известных мэтров кино советского периода, учился у них, как снимать, как ставить кадр, какие планы можно брать, крупные, средние, общие, то есть построение общее кадра, манера работы актеров, манера работы оператора. Кроме того, два года назад я в Москве купил хорошую толстую подборку, коллекционное издание "оскароносных" фильмов тридцатых – сороковых – пятидесятых годов. Режиссеров Уильяма Уайлера, Дона Сигела, Девида Лиина, Альфреда Хичкока, Джона Форда, Майкла Кертиса, Сидни Люмета. Работы замечательных актеров. И я их все пересмотрел, а ведь это и Грегори Пек, и Клинт Иствуд, Ллойд Бриджес, Юл Бриннер, прошедшие школу актерского мастерства Михаила Чехова...

– ... который в свое время играл Хлестакова в знаменитой постановке "Ревизора", режиссерами которой были К. Станиславский и В. Немирович-Данченко...

Отец А.:

– Да, да, это, скажем так, русский вклад в копилку голливудских киноработ. Великая русская актерская школа. Кстати, в фильме "Завороженный" он [Чехов] сам и играет с Грегори Пеком. Мне было интересно смотреть эти старые настоящие фильмы, где не мелькает компьютерная графика, не давят спецэффекты, а где действительно показана работа актера, показан человек, его внутренний мир.

– Священник-режиссер звучит как оксюморон. Насколько вам комфортно в этих двух ипостасях?

Отец А.:

– Слово "комфортно" как-то не вяжется...

– Насколько они вам нужны?

Отец А.:

– Для меня кино – это площадка для проповеди. И то, что в вузе или школе я могу сказать пятидесяти или ста, максимум тремстам слушателям, то здесь я могу получить многотысячную или миллионную аудиторию, если фильм выйдет на большой экран или будет показан по телевидению. Это расширяет мою аудиторию. Нам есть что сказать: ребята, берегите себя, берегите своих детей. Одним образованием, которое родители дают своим детям, тут не обойтись. Тут нужно воспитание. Без воспитания, без участия родителей в росте, в духовно-нравственном росте своего ребенка, происходит то, что показано в фильме. Не в ста процентах случаев, но в большинстве случаев – да. Не наркотики, так алкоголь, не алкоголь, так распутство или еще что-нибудь.

Давайте вернемся вновь к тому, что такое зависимость. Зависимым можно быть не только от наркотиков, курева или компьютеров. Можно быть зависимым от комфорта, от еды, когда человек ест и не может остановиться, от шопинга, это тоже ведь болезнь уже. Все есть у человека, а все хочется покупать, покупать, это тоже зависимость, и он от этого страдает, и ценности жизни для него меняются. Занимается какой-то суетой, тем, что не стоит души и жизни человеческой.

– Не стоит, безусловно. А как вам – обращаюсь сейчас ко всем троим – как вам кажется, что в судьбе главной героини должно было сложиться по-другому, чтобы, когда ее подруга предложила ей попробовать понюхать порошок, она не согласилась, а сказала бы: "Да пошла ты, мне и так хорошо"?

Андрей:

– Мы как раз только что пересматривали этот момент. Она в этой же сцене говорит "Отец с головой ушел в свои публикации, мать делает карьеру". Ей никто не занимался. Опять же, вернусь к статистическим исследованиям, родители посвящают своим детям пятнадцать минут в день. Это о чем говорит? О том, что общение это поверхностное. Когда я прихожу, спрашиваю: "Ну, как дела? Что, все нормально? Уроки выучил? Молодец. Ну, все, давай, у меня дела". Или Интернет, или работа, зарабатывание денег. У меня самого трое детей, ждем четвертого, поэтому я знаю не понаслышке, как это легко отмахнуться от ребенка – у тебя все нормально? Иди, а я займусь ремонтом, делами, еще чем-то... Поэтому, я считаю, очень грамотно было показано в фильме, что мама занята собой, папа собой, а дочь предоставлена самой себе... А сама по себе что она может?

Информация к размышлению

Как утверждает отец Александр, большинство пациентов реабилитационного центра – молодежь из хороших семей – дети депутатов, видных ученых, успешных, небедных или просто богатых, интеллигентных людей с хорошими связями. Есть чемпионы России по разным видам спорта, есть чемпион мира по тайскому боксу. Казалось бы, чего им не хватало? Золотая молодежь. Про таких пословица говорит, родился с серебряной ложечкой во рту. Но ложечку эту они почему-то выплевывают, а кто и дозу на ней готовит. Родители их узнают о зависимости детей последними, хватаются за валидол, напрягают связи, ищут клиники. Но факт остается фактом – что-то в их коммуникации с детьми было не так, чего-то главного их дети недополучили, и доверительной связи с родителями у них не было. И когда они попали в беду, к родителям не пошли.

– Кроме того, мы понимаем, что родители ее в разводе, она у папы в гостях. И папа, как потом оказывается, ее очень любит...

Отец А.:

– Изначально в тексте была фраза: "Родители в разводе", но было несколько дублей, и самый лучший получился тот, где актриса не произнесла эти слова, и их было уже никак не вставить на монтаже. Но вот вы поняли, значит, ситуация угадывается. Это хорошо, значит, ситуация построена так, что зритель приходит к этому самостоятельно.

– Но мы чувствуем, что и отец ее любит, и она отца. Она и посуду в его доме моет, слушает его, обнимает. Отношения у них хорошие, но не доверительные, открыться ему она не может.

Отец А.:

– Да, у нее свой мир, у него свой. Для нее его слова "дун-дун, дун-дун", "все жизни учит".

– Так когда же с ребенком об этом говорить? Не с шести же лет ему про наркотики рассказывать?

Отец А.:

– Необязательно говорить об этом, нужно говорить о главных в жизни вещах, и они будут для него важнее, чем просто разговор о вреде наркотиков, потому что есть более важные вещи, и он с помощью родителей сделает выбор в пользу жизни без наркотиков. Я не знаю, нужно ли говорить настойчиво: знаешь, сынок (или дочка), вот есть такая штука, наркотики, смотри не принимай.

– Вы так не говорили своим детям?

Отец А.:

– Моя дочь... Она тоже снималась в "Меня это не касается".

– Я заметила в титрах имя "Анастасия Новопашина" и хотела еще вас спросить, уж не дочка ли...

Отец А.:

– Да, дочка, она играет ту девушку, которая появляется в начале фильма, которую потом откачивают, и она умирает от передозировки.

– Как же она на такую роль согласилась? Точнее, как же вы решились своего ребенка в такой роли снимать?

Отец А.:

– Я очень жестокий режиссер, надо сказать.

– Она сама попросилась или вы ей предложили сыграть?

Отец А.:

– Она хотела другую роль, но я сказал, что если хочешь играть, играй вот это, и все.

– Сколько у вас детей?

Отец А.:

– Двое. И два внука.

– Сын, Кирилл, выступил в роли оператора фильма, да?

Отец А.:

– Да, он был оператором-постановщиком, в эпизоде одном снялся в роли следователя, ну и мы с ним вместе монтировали. Но у него уже был опыт работы оператором, он поработал на телевидении... А по поводу Насти, ей сейчас семнадцать лет. Но с ней не было необходимости говорить о вреде наркотиков. Последние десять лет она вместе со мной общается с ребятами-наркозависимыми. И что с ними происходит, что с ними было, она это все видела, ей об этом говорить не надо. Она прекрасно знает, во что превращается человек, если принимает наркотики. Всех их она видела в том состоянии, в котором они появлялись у нас: без зубов, зеленые, желтые, скелеты, которые ничего не соображают.

– А вы не боялись показывать девочке такое?

Отец А.:

– Нет, урок жизни для нее был прекрасный.

– Жена ваша не была против, чтобы дочь общалась с наркоманами?

Отец А.:

– Жена была против, чтобы она снималась в этой роли. Говорит, я и на премьеру не пойду, не хочу видеть дочь в таком состоянии. Она даже фильма полностью не видела до премьеры.

– Но пришла потом все-таки?

Отец А.:

– Да, конечно, и мама, и папа мои были, им за восемдесят лет, но они тоже пришли посмотреть и поддержать.

– Фильм весь снят в Новосибирске, узнаются улицы, здания. Ну, это бесплатная съемочная площадка, в то время как офисы и клубы вам тоже, я знаю, бесплатно предоставляли, а палата в психушке?

Отец А.:

– В настоящей психушке снимали, за стенкой резаные-колотые пациентки лежали настоящие.

– То есть актрисе в роль было войти несложно.

Отец А.:

– Я думаю, сложно, но полежала несколько часов крепко привязанной к кровати, и стало легче.

Батюшка показывает мне на компьютере рабочие моменты съемок. Все, кто задействован в них, заражены веселой энергией отца Александра, его юмором, любовью к жизненной правде. Отсутствие профессионализма возмещается близостью актеров к своим персонажам. Бывшие наркозависимые играют самих себя: "Марсианин", хлебнувший зеленого зелья и ставший на самом деле зеленым, который отрывается в клубе, персонажи притона, незадолго до того бывшие такими и без грима, да и сам притон, прикрытый ФСКН прямо перед началом съемок и предстающий в фильме во всей своей красе, точнее, во всем своем неприкрытом безобразии. Тут и смех, и слезы, как в жизни. Кстати, когда один депутат попросил у батюшки роль, режиссер согласился и дал ему роль наркодилера.

Отец А.:

– Если посчитать, то в фильме снялось всего пять профессиональных актеров, а все остальные играли самих себя. В притоне ничего не меняли, только полы помыли. Я после съемок всю одежду свою перестирал, потому что там даже воздух был какой-то липкий, ужасный.

– Вы в рясе снимали?

Отец А.:

– Нет, в светском, конечно, иначе невозможно. А вот, смотрите, [на экран] на одном из посетителей притона футболка, а на ней написано "Я люблю тебя, жизнь!" (мы все смеемся).

– Много смеялись на съемочной площадке?

Отец А.:

– Не без этого. Фильм достаточно тяжелый...

– Разрядиться-то надо.

Отец А.:

– Да, и шутки были.

– Как человек, который прошел через весь этот ад, может потом смеяться над этим?

Андрей:

– Ну, человек же восстанавливается. Шутить надо, с пониманием относиться. Если ты будешь все время напряженный и загруженный, ничего хорошего не выйдет. И пошутить иногда надо.

Отец А.:

– А вот сцена, как наркодилеров берут. Стрельба, слышите, эхо? В центре города снимали.

– Они на самом деле из наркоконтроля?

Отец А.:

– Да, спецназ настоящий.

Смотрим сцену, там спецназ с автоматами, стрельба слышна и смех, потом крик: "Услышал выстрелы и забыл упасть".

Отец А.:

– Там сцена не шла, пока репетировали, человек, в которого стреляли, а он отстреливался, все время улыбался. Я ему говорю, мол, хватит улыбаться-то. Ты бежишь, ты в ужасе, в тебя в упор стреляют, а у тебя лицо веселое. Мучился я с ним, мучился, а тут как раз патроны холостые подвезли. Я подошел к нему и говорю: "Знаешь, сказали, холостых нет, стрелять будут боевыми, но ты не бойся, они постараются поверх головы". Ну и все, когда выстрелили, испуг-то был, а упасть он забыл. Пришлось второй дубль снимать. Издержки кинопроизводства. Такая вот находка режиссера, чтобы добиться правды.

– Вы, как Станиславский, все кричали: "Не верю!", а тут поверили, но человек не упал.

Отец А.:

– Тут еще вот в чем дело. Я уже девять лет и гость, и духовник кинофестиваля "Киношок".

– Зачем кинофестивалю духовник?

Отец А.:

– Я отвечаю на духовные, нравственные вопросы, которые в изобилии находятся у людей, приезжающих туда. Им все "некогда" зайти в храм, мимо которого они проходят. А тут батюшка рядом, и всегда есть о чем поговорить. Поэтому я чувствую свою востребованность там.

– Неужели, на вручении "Оскара" тоже есть священник? Не думаю...

Отец А.:

– Не знаю, но когда Никита Сергеевич Михалков был на "Киношоке", Виктор Мережко говорит ему: "А вот батюшка наш", он говорит: "Ой, а у меня-то нету" – на "Золотом Орле" имелось в виду. С сожалением таким сказал. Но суть в том, что я тоже общаюсь с ними [с киношниками], задаю вопросы о работе над фильмами, такой для меня обучающий получается семинар раз в год. Поэтому, как ставить и какие бывают случаи на площадке, я это все слышу. Какие бывают находки у режиссеров, чтобы добиться от актеров более реалистичной игры. И зная, какие еще более невероятные вещи режиссеры применяют, чтобы глаза у актера были испуганные, решился я на этот шаг.

– И все-таки история трагическая. Последняя сцена фильма, когда отец героини Вероники Долгодушевой видит свою дочь привязанной к кровати, без сознания, в бинтах, когда вдруг до него доходит, насколько лично его касается эта проблема, которую он отвлеченно исследовал для своей книги, эта сцена поражает своим трагизмом. Я плакала и видела, что многие плакали.

Отец А.:

– Вы знаете, вызвать у современного зрителя слезы тяжело. Он привык видеть экран с размазанными по асфальту внутренностями, реками крови, это так часто мелькает, даже в новостях, не в художественном кино. Так назойливо нам это показывают, приучают современного обывателя к тому, что все это – буднично. И человек черствеет сердцем. И разбудить в нем чувство щемящего сердца, сделать так, чтобы человек заплакал, я думаю, очень сложно современному режиссеру. И я видел, я ведь тоже в зале сидел, что многие плакали, значит, еще не все потеряно, значит, люди еще способны сопереживать, а это уже много означает. Значит, люди неравнодушны.

В конце интервью я спросила отца Александра о том, имеет ли смысл давать статистические данные по работе реабилитационного центра. Он ответил, что нет. Наркозависимость – дело коварное – кто-то сорвался снова, кто-то выдержал, вылез. Не нужно себя обманывать, вылезти совсем, навсегда, очень и очень непросто. Но, как сказали батюшке его коллеги – занимающиеся реабилитацией наркоманов в Польше, главное – пока человек в реабилитационном центре, он ничего не принимает, это начало его чистой жизни, и самое главное, что оно положено. Чем заполнит он этот чистый лист – его личный выбор. Свобода выбора дорого стоит.

P.S. Редакция журнала сердечно поздравляет отца Александра Новопашина с заслуженной победой на "Кубке мира по пауэрлифтингу-2013", где он стал серебряным призером по жиму штанги лежа.

Источник: "Журнал для тех, кто хочет уберечь детей от наркотиков"

Протоиерей Александр Новопашин
Член координационного совета по наркомании Синодального отдела Московского Патриархата

Способна ли генная инженерия модифицировать наркополитику?

Мы стоим на пороге научных достижений, способных поставить под вопрос саму идеологию прогибиционизма в области контроля за оборотом наркотиков и психотропных веществ.

Лифт в подвал. Интервью с Николаем Валуевым

"Я прививаю детям тот образ жизни, который был у меня в их возрасте: я был постоянно чем-то занят, и у меня просто не оставалось времени на вредные привычки. Нужно быть всегда при деле: многие проблемы - от праздного образа жизни..."

Кокаин был проклятием нашей молодости

Статья посвящена сравнительно мало изученному историческому факту – влиянию Первой мировой войны на расширение немедицинского потребления наркотических средств в России и странах Запада...

Как сходит с ума Россия: конопля, "спайс", "веселящий газ"...

О реальных последствиях потребления наркотиков для психического и телесного здоровья потребителей, а также социального здоровья России – в материале к.м.н., врача психиатра-нарколога Николая Каклюгина.

Афганистан превращается в крупнейшего мирового производителя наркотиков

Через год после появления в Афганистане иностранных войск во главе с США некоторые страны с тревогой начали говорить о расширении площадей посевов под наркокультурами и росте объемов контрабанды героина...

Аналитические технологии против "дизайнерских наркотиков"

Agilent Technologies является мировым лидером в области лабораторного оборудования, которое используется, в том числе, в области токсикологии, судебно-медицинских и допинговых исследованиях.

Грустные последствия использования "веселящего газа"

В последнее время в крупных городах России участились случаи употребления в молодежной среде с немедицинскими целями закиси азота или "веселящего газа"...

Московский
научно-практический
центр наркологии

Российская
наркологическая
лига

Государственная программа РФ "Противодействие незаконному обороту наркотиков"

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
Информационно-публицистический сайт "Нет - наркотикам" © 2001-2024 ООО "Независимость" contact@narkotiki.ru
Cвидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-35683 выдано
Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Яндекс цитирования