Rambler's Top100 Информационно-публицистический ресурс «НЕТ - НАРКОТИКАМ!» (narkotiki.ru) НЕТ - НАРКОТИКАМ: ХРОНИКА
главное новости по оперативным данным официально закон антинаркотическая реклама фоторепортажи массмедиа здоровье родителям, учителям, психологам мнения экспертов исследования журнал "Наркология" книжная полка о проектепоиск

"Сны золотые. Исповеди наркоманов". Часть 8

04 апреля 2005 :: Сергей Баймухаметов

СОН ДВЕНАДЦАТЫЙ

Ольга Дашковская , 42 года, Москва

Зоны везде одинаковые. Мрак, дорога, лес, потом вдруг открывается громадное пустое пространство, а в середине его – цепь огней над колючей проволокой. И мороз, мороз, от которого все внутри цепенеет. Пятьдесят градусов, сорок градусов, – норма, а тридцать градусов – уже хорошо. При тридцати пяти градусах их выгоняют на работу, на лесоповал, в их зековской одежонке, в телогрейках и бушлатах, подбитых свалявшейся ватой. В кирзовых сапогах с тонкими портянками.

Местные такого не выдержат. К тому же они и не проводят день-деньской на обжигающей стуже. У них свой распорядок, выработанный веками. А зеки, в основном городские люди – на лесоповале.

Эта дорога, от станции до ворот зоны, словно путь на Голгофу. По которому бредут жены, матери, бабушки. Отцов я там почти не встречала. Отцы говорят: "Я его на воровство не посылал..." Так что весь груз горя и унижения – на нас. Терпи, когда тебя раздевают до белья чужие руки – обыскивают, прежде чем запустить в комнату для свиданий. Терпи, когда отбирают лекарства: "Надо будет принять – зайдете в дежурку, получите таблетку..." Терпи, когда на тебя орут: "Не подходить к окну, не открывать окна!" А в комнатах – духота невыносимая, две плиты кухонные, как в столовых, круглые сутки включенные, у тебя сердце перехватывает, но окна открыть нельзя – они выходят на зону.

Да никто на эту зону и не смотрит. Смотреть на нее – уже пытка. Видеть, как бредут строем эти несчастные, и каждый из них может быть твоим сыном. У них ведь в душе ничего, кроме озлобления. Все построено так, чтобы подавить, раздавить личность. За малейшую провинность – наказание. Карцер, шизо и еще что-то, не помню, как называется. От трех суток до трех месяцев. Только чудом можно выйти оттуда человеком.

Но раньше было еще хуже. Их били за невыполнение нормы. А те нормы здоровый мужик при нормальном питании и нормальной жизни выполнить не в силах. А заключенных – били. Чуть ли не на глазах у родителей, приехавших на свидание, это происходило. Но сейчас на зону пришел новый начальник, его там называют Хозяин – и все жестокости прекратились. Да что там жестокости – совсем другое отношение стало. Вы представить не можете – туда, в тюменскую таежную глухомань можно позвонить из Москвы и сына могут позвать к телефону. Оказывается, можно! Можно по-человечески что-то сделать и для нас, несчастных, и для наших несчастных детей! А когда едешь туда, достаточно дать телеграмму – и тебя на станции встретят на грузовике. Там никаких других машин нет – только грузовики да "уазик" начальника зоны. И вообще, чем дальше от Москвы – тем народ доброжелательнее. Я имею в виду охрану. Я ведь вместе с сыном уже две зоны прошла, не считая московской тюрьмы, где он просидел два года на следствии. Вот где тебя никто за человека не считает! Ты – такая же, как и арестанты, отношение к тебе абсолютно такое же. Тебе прямо в лицо говорят: "У хороших родителей дети дома сидят!" Здесь, в Москве, нигде и ни у кого я не видела ни капли жалости и снисхождения. Пусть ты из Ташкента приехала, за тридевять земель, но если не прошло трех месяцев с прошлого свидания, ничего от тебя не возьмут. Хоть на коленях стой в тех коридорах. И в то же время все можно купить. Абсолютно все! Если уж я два года передавала в тюрьму наркотики, а чаще всего – деньги на наркотики, то легко представить, как встречают там богатых. В маленьких следственных изоляторах построже, а в больших тюрьмах, в Бутырке или Матросской Тишине, там – гуляй, малина! Я бы рассказала, если б это не аукнулось на сыне. Но в общем так: если кому-то захочется провести в Бутырке или в Матросской Тишине конкурс красоты, то он будет проведен на высшем уровне – не сомневайтесь...

А на дальних, глухих зонах – там другие условия и другие люди. И охрана спокойная, все тебе покажут и проводят, куда надо. И местное население относится к нам удивительно по-доброму. Я там хожу и ничего не боюсь. И когда такие же матери, приехавшие на свидание, спрашивают, почему я не боюсь ходить одна, я им говорю: "А кто же меня тронет...". А они поражаются: ведь бандиты кругом! Понимаете, психология какая: их дети в зоне – это дети, а остальные – бандиты...

А самое главное – там нет наркотиков. Надеюсь, что нет. Конечно, родители могут передавать во время свиданий. Конечно, время от времени возникают строгости: бульонные кубики из передач изымать, потому что кто-то догадался под видом бульонных кубиков передавать анашу. Или – не брать помидоры: кто-то закачал раствор опия в помидоры. Но все это – видимость. Если надо будет – все купится и все организуется, наблюдала я, какие "авторитеты" и на каких машинах туда подъезжают, с каким сопровождением, выгружая для "своих" супертелевизоры и огромные холодильники.

Но отдельные передачи наркотиков отдельными родителями не имеют значения. Важно то, что охрана там не занимается доставкой наркотиков в зону. Такая глухомань, что эта зараза еще не проникла. Надеюсь, что не проникла. Сужу по поведению сына, по его письмам. Он все время мается, все время спрашивает, передавали друзья подогрев или нет. А друзья его – забыли. С их точки зрения это подлость, потому что когда в тюрьме вместе сидели, он на мои деньги их всех снабжал и анашой, и опием. А теперь, когда они вышли, а он остался на зоне, все забылось. Но я рада. Я так и говорю ему: не жди, никто тебя и не вспоминает, дружки вокруг тебя вились, пока ты им был нужен... Терпи, борись с собой. Выдержишь два года – может, и станешь нормальным человеком.

Но ведь в любой момент может возникнуть постоянный канал снабжения зоны через охрану. И тогда – все. В деньгах я ему отказать не могу, а он все деньги будет тратить известно на что... Но тут уж все мы бессильны.

Как и были бессильны всегда. Я ведь узнала, что мой сын наркоман, только когда он сел в тюрьму за грабеж магазина. Позвонили, передали записку: мама, все у меня нормально, попал в "семью", пока выручают, но если ты не будешь помогать, скоро у меня начнутся ломки, а ломок я не выдержу. И мне еще сказали его друзья, оставшиеся на воле, что там, в тюрьме, один из них умер во время ломок, сердце не выдержало. Я и обезумела, все продала из дома, два года снабжала его "черняшкой" через охрану. Пока не встретилась с врачом и он мне не объяснил, что я своими руками вбиваю сына в могилу. Если уже не вбила.

Господи, до чего же мы все ничего не знаем о той жизни! Ведь и врач – врач-нарколог! – не знал. Он был поражен, услышав от меня. Оказывается, он думал, что есть только два места, недоступных для наркотиков, где люди могут поневоле излечиться, это тюрьма и монастырь. Про монастырь не знаю, а о тюрьме я ему рассказала...

Сейчас, вспоминая, я вижу и нахожу объяснение всему. Сын был не по годам развит, в том числе и физически. И он в двенадцать лет мог оттолкнуть с дороги и меня, и бабушку. Мы не могли понять, куда он вдруг срывается на ночь глядя. Ни я, ни бабушка не могли его остановить. Он становился бешеным, просто бешеным. Его буквально разрывало изнутри, казалось, он сейчас взорвется. Мы объясняли это особым темпераментом: отец его покойный тоже был горячим человеком. А мальчик наш, в двенадцать лет, уже был наркоманом, и рвался от нас туда, к дозе, к затяжке анаши. Не пусти мы его – он мог бы и убить. И было ведь, было, когда он хватался за нож... А мы просто считали его чересчур впечатлительным, нервным мальчиком, показывали его психиатрам. И психиатры не могли ничего определить, им и в голову не приходило! Что уж о нас говорить, о матери и бабушке, которые даже и не слышали тогда об этом.

Ни о чем не догадались мы и тогда, когда из дома стали пропадать вещи. Он нам говорил, что проигрался в карты. Он действительно играл. Когда выигрывал, когда проигрывал. А потом и вовсе ушел из дома, стал комнату снимать с какой-то девушкой, это в шестнадцать-то лет. А потом – тюрьма и суд...

Когда он выйдет, ему будет двадцать три года. Выйдет он наверняка туберкулезником – за два года следствия заразился в камере, где сто человек скопом на головах друг у друга сидели. На зоне, само собой, все сплошь туберкулезники. Но в его годы еще можно вылечиться. Я в письмах пишу, на свиданиях говорю ему: можно вылечиться, если не станешь законченным наркоманом. Я была в туберкулезных лечебницах, и мне там сказали: наркоманов они не лечат, не хотят тратить сил и времени, потому что бесполезно. Сколько раз я ему говорила: неужели ты не боишься умереть в тридцать лет? Неужели тебе не страшно? Посмотри вокруг, сколько твоих ровесников уже на том свете, сколько их уже не люди, а калеки.

А он – не слышит. Он просто меня не слышит. И я думаю иногда: наверно, там что-то происходит с мозгами, что-то ломается в мыслительном процессе. Мой начитанный, с острым умом сын не понимает очевидных вещей. Не воспринимает. Не слышит. Получается, их ничем уже не проймешь? Получается, напугать можно только тех, кто еще не попробовал?

А к этим – уже не достучаться. Я ведь вижу, что за люди сидят в зоне. И спрашиваю у своего ребенка: что общего у тебя, мальчика из интеллигентной семьи, с этими? Ну скажи, скажи, о чем ты с ними разговариваешь? Что у вас общего?

А он смеется: есть общие темы! И я с ужасом понимаю: это со мной ему говорить не о чем, а с ними – есть! Иногда кажется, что он даже не почувствовал особого перелома в жизни: он и здесь, на воле, жил среди них – и там оказался среди своих. Просто вокруг колючая проволока...

Только тело, только тело осталось от моего сына. Когда он пальчик порезал и с плачем бежал ко мне – я думала, что у меня сердце разорвется. И вижу только его, плачущего... А душа его уже ушла от меня – это душа не то инопланетянина, не то... Он ведь не видит, не слышит и ничего, ничего не чувствует. Ему все равно, в каком я состоянии, я уже почти ослепла, я в четырех издательствах корректуры беру, чтобы заработать деньги на поездки к нему, на продуктовые посылки и передачи. Иначе он станет доходягой в двадцать три года... Я ни на что не жалуюсь, я все сделаю, чтобы его сохранить, об этом даже и говорить не надо, ничего у меня на свете нет и не будет, кроме него. Но я прекрасно понимаю: он ничего не видит. Для него не существует ни моего горя, ни моего унижения этой жизнью. Быть может, он осознает это только тогда, когда его сын – если у него когда-нибудь будет сын – если его сын причинит ему столько горя и слез, сколько причинил он мне. Но тут же в ужасе спохватываюсь: "Господи, господи, прости меня за такие мысли..."

Постскриптум. НедавноОльга позвонила и стал извиняться. За то, что "ввела всех в заблуждение". В общем, зона эта никакое не исключение, и наркотики по ней ходят, как и везде. Как на базаре. Просто сын (молодец!) ничего ей не говорил, чтобы не расстраивалась. А она случайно, от других, узнала. И тотчас позвонила мне, чтобы в следующее издание книги внести поправку. Что я и делаю.

Минное поле

Как-то давно, еще до первого выхода книги, на телевидении готовилась передача с моим участием. Я принес редакторше, молодой милой женщине Марине, несколько газет с главами из книги, со статьями и интервью.

На следующий день Марина встретила меня с перевернутым лицом:

– Так, выходит, мы живем на минном поле!

Она дала почитать эти газеты своему пятнадцатилетнему сыну. А тот отреагировал совершенно неожиданно: сказал, что слышал о вещах пострашнее, потому что многие его знакомые и курят, и колются.

– Выходит, мой сын ходит по минному полю! – ужасалась Марина. – Мы все находимся на минном поле!

И слова очень точные, и, самое главное, ситуация самая что ни на есть типичная. Жил-жил человек, ничего не ведая, думая, что наркотики и наркоманы – это где-то и с кем-то. И вдруг осознал, что беда все эти годы ходила и ходит рядом. Рядом с сыном...

Это ведь как радиация. Ни вкуса, ни запаха, не слышно ее и не видно. Трудно сразу осознать...

А – надо. Усвоить навсегда – каждый раз, выходя за порог дома, ваш сын и дочь ступают на минное поле. И единственный способ не взорваться – знать, не дать себя обмануть, быть готовым к отпору.

Наверно, я уже писал об этом. Но не грех и повторить. Для мальчишек и девчонок дворовая компания – это их мир, их социальная ниша, среда. Вольно или невольно, но они живут по законам этого мира. И четырнадцатилетнему или семнадцатилетнему человеку очень трудно противостоять общему мнению, террору среды. Если считается, что курить и колоться – "это круто", то нужно иметь гигантские силы, необыкновенную самостоятельность мышления и крепость духа, чтобы противопоставить себя подростковой среде.

А силы дает – только знание. Ведь никакой мальчишка не полезет в яму с дерьмом. Потому что знает, как и чем будет пахнуть.

Любая девчонка задумается, если будет знать, что ей придется ежедневно за дозу делать минет каждому грязному подонку на рынке, в подвале или на чердаке.

Не знают. Потому и расхаживают беспечно по минному полю. До первого подрыва. А потом уже – поздно.

Как узнать, что ваш ребёнок употребляет наркотики?

Это самый актуальный вопрос, возникающий у встревоженных родителей. Ведь распознать причастность к наркотикам на ранней стадии – значит остановить болезнь в самом зародыше.

Специалистами-наркологами выделены характерные признаки, по которым можно распознать подростка, употребляющего наркотики. Это:

– Состояние возбуждения или вялости, заторможенности.

– Речь быстрая, смазанная, непонятная.

– Как бы застывшее лицо или, наоборот, чрезмерное оживление мимики.

– Резкие смены настроения, вспышки враждебности, раздражительности без всякой причины.

– Бессонница, быстрая утомляемость, резко сменяемая энергичностью.

– Бледный цвет лица, круги под глазами, может быть покраснение лица, сальный налет.

– Отсутствие аппетита или, наоборот, вспышки прожорливости.

– Чрезмерно суженные или расширенные зрачки.

– Равнодушие, утрата интереса к прежним увлечениям и прежним друзьям...

Добавлю: если увидите у сына или дочери папиросы вообще или тем более папиросы в пачке из-под сигарет – можете уже не гадать. Ваш ребенок курит марихуану. Папиросы, гильзы папиросные, легко набивать травкой.

И еще есть один существенный момент. У подростка, который начал употреблять наркотики, часто появляется в поведении легкая высокомерная снисходительность ко всем и ко всему. В том числе и к родителям. Мол, он знает нечто такое, о чем вы и ведать не ведаете... Этакая улыбочка внутреннего превосходства, поведение человека, причастного, приобщенного к неким высшим тайнам...

Но с этим будьте осторожны. Вполне возможно, что ваш сын так ведет себя оттого, что впервые поцеловал девушку. И думает, естественно, что такого чуда в жизни больше никто не изведал и не знает...

В любом случае, прежде чем начинать чрезвычайно сложный разговор с сыном или дочерью – сходите к наркологу, к психологу, посоветуйтесь, как приступить к разговору... Речь-то идет о признании, о том, что подросток от вас сознательно скрывает. Ведь ситуация обоюдоострая: вы можете и ошибиться, мнительность родителей вполне понятна...

Конечно, есть абсолютно проверенный, стопроцентный способ определения. Это нарко-тесты. Простые, не требующие никаких специальных навыков. Наподобие тех, что широко распространены среди диабетиков, для моментального определения сахара в крови. То есть никуда ходить не надо. Никто, даже врач, не будет посвящен. Все делается на дому. Наркотест – это просто полоска картона. Она опускается в стакан с мочой – и тут же проявляется результат. Есть тест-полоски на один вид наркотика. Это нашего производства. А есть зарубежные, сразу на несколько видов.

Простота и удобство в использовании, быстрота и точность полученного результата, полная конфиденциальность – лучше не придумаешь. Но у нас наркотесты еще малоизвестны. Многие родители о них и не слышали. Тем более никто не знает и не может рекомендовать, как их применять в семье. Здесь необходим особый такт. Одно дело школа, училище, где тестирование может проводиться как бы в обязательном порядке. Как, например, в США, где во многих учебных заведениях введены специальные программы контроля. И совсем другое дело – дом, семья. Надо учитывать и нашу ментальность, отличную от западной, где медицинские тесты, визиты к психоаналитику давно стали чем-то вроде соблюдения правил личной гигиены...

Нельзя не отметить один очень важный момент. Как показал опыт стран, где нарко-тесты находят широкое распространение в семьях, они там играют роль сдерживающего фактора. Подростки опасаются сделать первый шаг к употреблению наркотиков из элементарной боязни мгновенного разоблачения. Ведь страх (не будем обходить это слово) перед родителями за совершение неблаговидного поступка – он был и будет.

Может быть, само тестирование и не надо проводить. Или сразу же настаивать на нем. Может, для вашего сына или дочери будет достаточно уже знания того, что в доме есть такая штука... Сдерживающий фактор. Но как сказать об этом детям, как принести эту штуку в дом и как показать ее, как завести первый разговор, чтобы не задеть их чувства, не вызвать сразу отпора... Посоветуйтесь с психологом, учителем, врачом-наркологом. Разыграйте, придумайте вместе некую ситуацию. К примеру, у отца на работе сегодня все обсуждали статью в каком-то заграничном журнале про наркотесты. Что это такое? А правда, что в Америке они применяются сплошь и рядом, от Пентагона до школ, от банков до колледжей и мэрий? Говорят, сам факт существования наркоконтроля и наркотестирования в частных фирмах и на государственной службе имеет огромное значение. Ведь что у нас происходит на дискотеках? Шестнадцатилетний юноша с завистью смотрит, как раскованно и уверенно ведет себя там какой-нибудь двадцатитрехлетний молодой человек – прекрасно одетый, стильный, богатый. И сам он чуть ли не демонстративно нюхает кокаин (это ведь "шикарно", все знают, как это дорого!), и других угощает, приближенных. А вокруг шепчутся: "Это такой-то, из такого-то банка..." Так у шестнадцатилетнего человека поневоле складывается в голове и в душе один ряд: работа в престижном банке, кокаин, шикарная жизнь... В Америке такое невозможно. Там – при повсеместном наркоконтроле, американский подросток знает, что, став наркоманом, высокооплачиваемую работу в солидной фирме он не получит никогда... А правда, что и у нас будут вводить наркотесты?.. А где их купить. Интересно бы посмотреть, что это такое...

И так далее. Самое главное – завести первый разговор. И двигаться постепенно, как бы ненароком, без обострений и резких заявлений, ультиматумов...

Простите, что перешел уже чуть ли не к назиданиям. У каждой семьи свой мир, свой строй, своя атмосфера. Просто я напоминаю на всякий случай, что дело новое, необычное, и перед нами не взрослый человек, которого можно обязать, и не кулек в пеленках, который мы перекладывали с места на место, как хотели, а существо особое: с одной стороны вроде бы постоянно ощетиненное, настроенное на отпор по любому поводу и без повода, а с другой стороны – беззащитное и легко уязвимое. В общем – подросток.

А то, что наркотесты рано или поздно станут обычным делом и у нас, нет никаких сомнений. Приобщаться к западному опыту надо. Мы предпринимаем лишь первые шаги. Наркотесты прошли экспертизу, рекомендованы к применению и уже появились в аптеках.

Умножение горя

Все мы жалуемся на то, что атмосфера тягостная. На улицах, в магазинах, в учреждениях, в цехах... Как будто висит в воздухе вполне ощутимый туман несчастья. Считается, что это от бедности нашей, от экономических тягот. Но только ли?

Слушая Ольгу Дашковскую, я думал о ...статистике. Допустим, что на сегодня в стране десять миллионов наркоманов. Но ведь у каждого наркомана есть отец и мать, для которых сын или дочь – единственный свет в окошке. У каждого наркомана есть бабушка и дедушка, которые души не чаяли и не чают в своем внуке. То есть, горе умножается и умножается. И получается, что среди нас живут пятьдесят миллионов глубоко несчастных людей. Треть России.

Бедная моя страна, бедная моя страна...

Тюрьма теперь не грозит

Наконец-то смягчили уголовную ответственность за хранение и приобретение наркотических вещества без цели сбыта!

Ранее, до ноября 2003 года, пункт первый 228 статьи Уголовного кодекса предусматривал лишение свободы на срок до трех лет.

К счастью, этот пункт широко не применялся. Да и невозможно его применить. Хотя бы потому, что нет таких тюрем и лагерей, которые вместили бы с десяток миллионов наркоманов. О нем, законе, подростки и их родители толком и не знали.

Вот это и было опасно. У нас употребление, а следовательно, и приобретение наркотиков рассматривают как частное дело и частное несчастье. Мол, я же брал для себя. Любого подростка с щепоткой марихуаны в кармане (если ее нет, то всегда можно подсунуть, подложить) довольно легко могли посадить, и сажали, на несколько лет в зону. То есть ломали всю жизнь. И ему, и родителям.

А если кто-то считает, что в колониях подростки отвыкали от наркотиков, то он глубоко ошибается. Практически на всех "зонах" налажено бесперебойное снабжение. Так что выходили они оттуда уже законченными наркоманами. И не просто наркоманами, а растленными, озлобленными, настоящими преступниками.

Наконец-то статью изменили. Теперь вместо лагерного срока до 3 лет предусматрвается штраф до 40 тысяч рублей. Конечно, при нынешней бедности населения это удар прежде всего по родителям. С подростков, чаще всего безработных, много не возьмешь. Все так. Но все же не тюрьма. Не зона...

Эта книга первым изданием вышла в Екатеринбурге по инициативе депутата Государственной думы, руководителя производственной корпорации "Ява" Валерия Язева.

Депутат Московской городской думы Евгений Балашов и директор центра "Дети улиц" Светлана Волкова выпустили книгу в рамках специальной программы "Дети улиц".

"Вы сделали огромной важности дело... – написал им патриарх нашей литературы Сергей Владимирович Михалков. – Сейчас самое главное – остановить расползание наркомании среди детей. А для этого надо их убедить, рассказать им без надоедливой назидательности, что есть что. Это и делает выпущенная вами книга. Безусловно, что она требует издания большими тиражами, привлечения к ее повсеместному распространению всех заинтересованных государственных структур Москвы и России".

Затем "Сны золотые..." издал для российских подростков Детский Фонд ООН (ЮНИСЕФ). На свои средства выпустили книгу московские предприниматели Александр Паникин и Геннадий Алибеков. То же самое сделали общественные организации в Архангельске, Новосибирске и Тобольске, общественные организации и мэрия города Воротынск Калужской области и мэрия города Кыштым Челябинской области.

Пишу это для того, чтобы показать: не только по моему убеждению, но и по мнению многих и многих людей именно с откровенного и правдивого рассказа следует начинать профилактику наркомании среди детей и подростков. Нет других путей, кроме воспитания!

Способна ли генная инженерия модифицировать наркополитику?

Мы стоим на пороге научных достижений, способных поставить под вопрос саму идеологию прогибиционизма в области контроля за оборотом наркотиков и психотропных веществ.

Лифт в подвал. Интервью с Николаем Валуевым

"Я прививаю детям тот образ жизни, который был у меня в их возрасте: я был постоянно чем-то занят, и у меня просто не оставалось времени на вредные привычки. Нужно быть всегда при деле: многие проблемы - от праздного образа жизни..."

Кокаин был проклятием нашей молодости

Статья посвящена сравнительно мало изученному историческому факту – влиянию Первой мировой войны на расширение немедицинского потребления наркотических средств в России и странах Запада...

Как сходит с ума Россия: конопля, "спайс", "веселящий газ"...

О реальных последствиях потребления наркотиков для психического и телесного здоровья потребителей, а также социального здоровья России – в материале к.м.н., врача психиатра-нарколога Николая Каклюгина.

Афганистан превращается в крупнейшего мирового производителя наркотиков

Через год после появления в Афганистане иностранных войск во главе с США некоторые страны с тревогой начали говорить о расширении площадей посевов под наркокультурами и росте объемов контрабанды героина...

Аналитические технологии против "дизайнерских наркотиков"

Agilent Technologies является мировым лидером в области лабораторного оборудования, которое используется, в том числе, в области токсикологии, судебно-медицинских и допинговых исследованиях.

Грустные последствия использования "веселящего газа"

В последнее время в крупных городах России участились случаи употребления в молодежной среде с немедицинскими целями закиси азота или "веселящего газа"...

Московский
научно-практический
центр наркологии

Российская
наркологическая
лига

Государственная программа РФ "Противодействие незаконному обороту наркотиков"

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
Информационно-публицистический сайт "Нет - наркотикам" © 2001-2024 ООО "Независимость" contact@narkotiki.ru
Cвидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-35683 выдано
Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Яндекс цитирования