Еще двумя наркопритонами усилиями оперативников Управления Федеральной службы России по контролю за оборотом наркотиков по Новосибирской области стало меньше.

Двухэтажный, почерневший от ветхости барак по улице Шамшурина. Десять минут ходьбы от площади Гарина-Михайловского, и возникает невольное ощущение, будто вместо центра мегаполиса, третьего по величине города России, вдруг очутился на окраине заштатного, убогого городишки. Грязные, местами выбитые стекла, пустые глазницы окон, скрипучая, уходящая из-под ног, трухлявая лестница, ведущая в зловонный, заваленный кучами мусора подъезд. Облупленные стены со следами копоти, вывернутые топки печей, длинный коридор, где в отсутствии освещения и днем темно, будто ночью.

Оперативник наркоконтроля толкает облезлую дверь, попадая в затхлое помещение, которое язык не поворачивается назвать человеческим жильем. У стены с выцветшими обоями допотопный диван, в уголке сиротливо лежит оставленный кем-то шприц со следами крови. На полу разложена подстилка – матрас, накрытый тряпкой вместо простыни, заскорузлая подушка с рваными краями. Возле окна в шатком кресле хозяйка комнаты – неопределенного возраста женщина с одутловатым синюшным лицом и нечесаными свалявшимися волосами. Рядом – подобие сервировочного столика с остатками пиршества: три залапанных граненных стакана, надкусанные ранетки, кусок огурца.

– А че?.. – недоумевает подвыпившая хозяйка. – Мы тут сидели… Я как проснулась, сразу попросила ребят налить 100 грамм.

Ребята – опухшие с похмелья собутыльники маются во дворе, дожидаясь ухода наркополицейских. Опорожненный бутылек лосьона «Трояр» аккуратно отставлен под кухонный стол, к аналогичной пустой таре. Мало того, что три года нигде не работающая, лишенная родительских прав, сорокадвухлетняя Ольга привечает у себя окрестных забулдыг, – захаживают к ней и наркоманы. Ольга с них много не берет, когда десятку, когда немного больше, чтобы хватило на сигареты и «Трояр». Наркоманы здесь чувствуют себя, как дома. В специальной посуде варят героин или опий, тут же укалываются и пережидают так называемый «приход». Заплатив хозяйке, мирно удаляются до следующего раза. Впрочем, мирно не всегда. Драки в бараке случаются регулярно, чему свидетельствуют выбитые двери и стекла. Недавно, со слов Ольги, этажом выше между наркоманами разгорелась драка, закончившаяся убийством.

– Я их ненавижу, наркоманов, – поясняет она. – У самой второй муж кололся, все деньги на него изводила. А чего поделаешь, когда надо на дозу. Он и холодильник весь выпотрошил, алюминий искал, чтобы сдать.

Молоденькие девушки из социальной службы, приглашенные понятыми на осмотр комнаты, рассказывают, что часто сталкиваются в коридоре барака с наркоманами. Боятся ходить, потому что обколотым молодцам ничего не стоит отобрать сумку или сотовые телефоны. И еще здесь просто опасно – полнейшая антисанитария, пуская по кругу общим шприцом, они заносят себе инфекционные болезни, от гепатита до ВИЧ.

Пока суть да дело, криминалист осматривает найденные шприцы и посуду, в которой варилось зелье, снимает отпечатки пальцев. Все эти вещи, помимо объяснений Ольги, в качестве доказательств лягут в основу обвинительного акта. Содержать притон для потребления наркотиков – дело уголовно наказуемое. И хозяйка комнаты не могла этого не понимать.

«Водка – мое хобби!» – чуть не с гордостью заявил наркополицейским хозяин другой комнаты – притона, расположенной в одном из самых злачных и криминогенных мест Кировского района. Дом с соответствующим тринадцатым номером по улице Мира давно стал головной болью у местных милиционеров. Наркоманов здесь, что летом комаров, через одного останавливай во дворе, не ошибешься. Многие напрямую идут к деду Сашке, как величают они владельца комнаты. На вид он действительно смахивает на старика – бородатый, опустившийся, худой – кожа да кости, пятидесяти трех летний мужчина, который даже не смог встать с развалюхи-дивана, когда к нему вошли оперативники. В комнате полнейший бардак, будто на помойке, пустые водочные бутылки соседствуют с использованными шприцами. Шприцы рассыпаны всюду, куда не глянь. Тут же двое визитеров с затуманенными кайфом глазами.

За свои услуги неработающий дед Сашка брал по десятке. Устоявшаяся такса, заметил он, все так берут. Учитывая, что наркоманы довольно часто захаживают к нему, пару сотен в день, на бутылку водки, курево и хлеб, он зарабатывает.

В скором времени и Ольга и дед Сашка предстанут перед судом. Уголовный закон суров к содержателям наркопритонов. Их ждет до 4 лет лишения свободы.