Н. В. Гончаров:

Мне хотелось бы немного скорректировать разговор, потому что накрывать научными терминами проблему – это не наша основная задача. Наша задача – использовать науку для того, чтобы понять, как выйти из этой ситуации, как решить эту проблему. Давайте полемику в таком ключе немножко отодвинем, она у нас уже заходит в большую глубину. Давайте поработаем и дадим друг другу возможность сформировать концепцию, которая будет базироваться на ваших мнениях. Если необходимо, мы можем встретиться еще раз. Ведь здесь много ученых. Я понимаю, что есть углубленное понимание этой проблемы, и, естественно, оно должно иметь прикладной ресурс. Для этого мы это и делаем. Есть изъяны в законодательстве, есть разрыв между усилиями различных ведомств. Как это все сформировать?

Мы затронули вопрос о том, что такое антинаркотическая комиссия на территории, в субъекте и почему мы не имеем никакого эффекта? Я немного знаю изнутри эту проблему и хочу вам сказать, что эта комиссия – надзиратель, и не более того. Не исполнитель. А мы ее должны перевести в другое качество. У нас надзирающих структур, являющихся законодателями в сфере формирования этих процессов достаточно – и на федеральном уровне, и на уровне часто упоминаемой нами Государственной Думы, от которой зависит принятие законов. А как быть с исполнителями, которые и копейку из кармана не вынут, и проблему не хотят так заострять, потому что считают, что от этого у них потом возникнут проблемы? И пусть ее возглавляет губернатор, председатель законодательного органа на территории, кто угодно – она все равно была в тупике и там остается. Вот как ее вытащить оттуда? Да, есть оценка деятельности губернатора и в этой сфере. А что она дает? У них огромный перечень проблем. Я заострил одну, потому что она мне видится именно в этом ключе. Ну, давайте соберем школу-трехтысячник. И чему мы там детей научим?

Вы не задумывались над тем, что, выйдя на Красную Площадь, когда там собираются десятки тысяч человек и начинает играть музыка, даже у того, кто не умеет танцевать, возникает совершенно особое ощущение и он начинает волей-неволей тоже притоптывать ногой? Если же он сидит в хорошем концертном зале и слушает хорошую музыку у него и настроение совершенно другое, и такт он не отбивает, и голова нормально работает – потому что там нет общего психоза, в который вовлекли всех. Причем это делается сплошь и рядом, везде и всюду. Такую же аналогию я провожу и с огромным школьным коллективом, где каждый, увидев для себя интересный момент в виде мальчика, который закурил марихуану, тоже решил попробовать. То ли запах подошел, то ли настроение было такое. Дурных примеров очень много, как их проконтролировать в такой массе? Может быть, надо школы создавать не более чем для 100 человек? Но для этого нужны средства, их надо строить, готовить под это учебную базу. Нас же беспокоит больше всего наше молодое поколение, мы его теряем.

То же самое и в здоровье. Давайте поставим огромную клинику на 1000 мест. Ну и что? И будет там доктор бегать в течении дня из одной палаты в другую и станет к вечеру совсем никакой. Наверное, немного по-другому надо подходить к этим вопросам. Не знаю, наверное отец Мефодий, затрагивавший эту тему, слышал немного о Темнолесском реабилитационном центре, работающем на базе Ставропольской и Владикавказской епархии на территории Ставропольского края. Там трудотерапия, там все на вере. Они трудятся, работают, помогают друг другу. Некоторые уезжают, потом возвращаются, привозят туда людей. Их там не так много, всего десятка три, но они работают. Мы не можем возвести в рамки закона и указать церковь или мечеть – это будет неправильно. Но мы можем заключать любые соглашения. Кто запрещает, несмотря на то, что церковь отделена от государства, заниматься этой проблемой? Работа в этом направлении имеет не официальную федеральную поддержку, а поддержку всего общества. Наверное, это важнее, чем мы пропишем это в законе и родим огромное количество критики и стрел, которые пустят в нас все, в том числе, наверняка и энтузиасты в этом деле. Понимаете, какие проблемы могут возникнуть? Надо все это делом завоевывать.

М. А. Кондратьев (игумен Мефодий):

Я хотел бы ответить на одну вашу реплику. Вы говорили о реабилитационных центрах, которые занимаются трудотерапией. К сожалению, поскольку общество не хочет заниматься наркозависимыми, ими занимается криминал, который берет их в больших количествах в оборот и занимается с ними "трудотерапией", то есть, по сути, рабским трудом. Этот момент тоже надо как-то отслеживать.

Н. В. Гончаров:

Может быть, такие моменты и есть, я их не встречал, хотя и осведомлен в этой сфере достаточно глубоко. Я бы хотел чтобы вы, чтобы воспринять эту схему, пообщались бы с владыкой Ставропольским и Владикавказским Феофаном. Он вам все расскажет. Это он – инициатор, он это все сделал и там есть достаточно серьезные успехи. Трудотерапия и вера настолько там сплелись, что люди, выйдя оттуда, иногда привозят туда тех, кто хотел бы вылечиться. Они привозят их, размещают там, помогают восстановиться. Я с ними встречался, поэтому знаю проблему и считаю что это – правильный путь. Но это – лишь частичка и крупица всех тех путей, которые можно использовать, в том числе базируясь на вашей концепции и ваших возможностях. Они действительно огромны. Но официально их озвучить или загнать в какой-то законодательный акт сегодня, я считаю, общество не готово. Посмотрите, что произошло с православным образованием в школах. Где-то оно прижилось, а где-то атакуют образовательные регионы с огромными усилиями, особенно там, где живет многонациональный народ.

М. А. Кондратьев (игумен Мефодий):

Я понимаю, что законодательство, регулирующее отношения Церкви и государства – это очень сложный момент, но, когда оно принимается, может быть есть смысл приглашать представителей Церкви, чтобы они смогли выразить свою озабоченность.

Н. В. Гончаров:

Когда идут предварительные слушания – конечно, это можно делать. Приглашать для консультаций, для общения, для того, чтобы учесть некоторые нюансы более тонко, чем мы учитываем, это можно сделать. Мы не возражаем.

К. В. Бендас:

Позвольте маленькую реплику к сказанному. Как эксперт Комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций, хотел бы заметить, что отчасти законодательное решение этого вопроса существует. Не так давно, наверное, в апреле этого года, был принят Государственной Думой и подписан Президентом ряд поправок к законодательным актам о социально ориентированных некоммерческих организациях. Он впервые ввел норму и возможность финансирования из бюджета, как федерального, так и регионального, в разных формах всех форм некоммерческих организаций, включая религиозные, занимающихся социальной деятельностью. В настоящее время в субъектах идет формирование реестров этих социально ориентированных организаций. Так что какой-то практический шаг со стороны государства в этом плане уже сделан.

М. А. Кондратьев (игумен Мефодий):

По этому законопроекту хотел бы сказать, что в Санкт-Петербурге местные юристы сказали, что церковные организации к этим социально ориентированным организациями не относятся.

К. В. Бендас:

Наши московские юристы, которые этим занимаются, готовы проконсультировать тех юристов и вразумить их, показав, что они неправы.

Т. В. Клименко: д.м.н, профессор, главный научный сотрудник Центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского:

Мне бы хотелось присоединиться ко всем тем предложениям, которые были здесь сегодня высказаны. Я их поддерживаю абсолютно, но, на мой взгляд, здесь сегодня не поднималась одна очень важная тема. Здесь все время говорилось о том, что кардинально изменить ситуацию без реальной политической воли невозможно. О какой политической воле может идти речь, когда на заседании Правительства делается доклад, в котором говорится, что за последние 10 лет у нас количество наркоманов принципиально не изменилось и последние 10 лет у нас есть плато? Ждать в такой ситуации какой-то реальной политической воли, наверное, не представляется возможным. Поэтому, мне кажется, что первый шаг, с которого надо начинать – это сделать ситуацию прозрачной и реально посмотреть на то, что из себя представляет наркоситуация в нашей стране.

Реальных цифр не знает никто. На учете в государственных наркологических учреждениях состоит 550 тысяч наркозависимых. Виктор Петрович Иванов, директор ФСКН, говорит, что их у нас 2,5 миллиона. Сколько их на самом деле? Может быть больше, а может быть меньше. У нас реабилитационных центров то ли 300, то ли 1000 – везде говорят разные цифры, никто не знает, как они работают, какие у них методики, никто не знает, много это или мало, сколько их вообще нужно – может быть, этого уже достаточно. Только сегодня было названо две цифры, показывающие, сколько человек у нас умирает ежегодно 10 тысяч и 30 тысяч. А еще есть цифра, что у нас ежегодно умирает 100 тысяч. Невозможно наметить стратегию лечения, стратегию исправления, если мы не поставили диагноз.

Поэтому, как мне кажется, первый шаг – это сделать прозрачной реальную наркоситуацию. Цифры, наверное, получатся некрасивые, все это будет очень неудобно, данные могут быть устрашающими. Но, например, когда в июне 2009 года состоялось заседание Общественной Палаты, посвященное алкогольным проблемам, там были представлены цифры европейского мониторинга. Европейцы сказали, что наша страна последние 10 лет держит первое место по убийствам. В 2007 году в нашей стране, в пересчете на 100 000 населения, было совершено, только вдумайтесь, в 50 раз больше убийств, чем в Великобритании, в 25 раз больше, чем в Хорватии и в 3 раза больше, чем на Украине. Это – чудовищные цифры. Наверное, если мы посмотрим на реальную ситуацию с наркотиками, она будет не менее печальной. Но невозможно ставить вопрос о политической воле, если до тех, кто принимает это решение, не донесены реальные цифры. Поэтому с реальных цифр нужно начинать.

То, что эту ситуацию можно исправить – очевидно. В США за последние 10 лет, несмотря на то, что потребление наркотиков остается на достаточно высоком уровне, оно было снижено в 2 раза. В 2 раза за 10 лет – это очень серьезно. Все европейские страны действительно вышли на реальную стабилизацию по потреблению опиатов, амфетаминов, кокаина. Идет рост потребления каннабиса, но этому есть свое объяснение. Все эти цифры говорят о том, что, если к этой проблеме подойти комплексно, то возможны очень эффективные решения и достижение высоких целей. Но, конечно, все это должно быть комплексно, а комплексно это возможно сделать только при наличии некоего единого регулирующего и координирующего органа. Пока что мы действуем как лебедь, рак и щука.

Ситуация последних 10 лет показала, что идея межведомственного взаимодействия не срабатывает. Каждое ведомство либо тянет часть средств на себя, либо отказывается от той ответственности, которую оно, по идее, должно нести. Нет ни того, кто отвечает, ни того, кто делает. Так что координирующий орган обязательно должен быть. Этот орган обязательно должен поставить вопрос о создании единой законодательной базы. У нас ведь происходит очень занятная ситуация. Минздрав создает много разных приказов, которые, в частности, координируют реабилитацию, но они работают только в системе Минздрава. 500-й приказ "О реабилитации", закон "О порядке оказания наркологической помощи" работают только в системе Минздрава. В 1998 году был издан приказ министра, запрещающий сайентологические технологии Рона Хаббарда. Но при этом работает целая сеть реабилитационных центров "Нарконон", где эти технологии используются, и этот приказ не имеет к ним никакого отношения. Абсолютно парадоксальная ситуация, ситуация абсолютного хаоса сложилась на рынке реабилитационных услуг. Это говорит о том, что нужно все-таки создать единую законодательную базу.

Уже много лет среди наркологов идет спор о том, подпадают ли наркзависимые и больные алкоголизмом под действие закона об оказании психиатрической помощи, и не нужно ли создавать свой, дополнительный закон. Но когда-то ведь все-таки нужно поставить точку в этом вопросе? Единая законодательная база – это основа основ. У нас громадное количество учреждений, которые занимаются профилактикой и реабилитацией. Это и государственные учреждения, и негосударственные, и коммерческие, и общественные, и конфессиональные самой разной направленности. Но должна же быть под это подведена какая-то единая законодательная база. Создателем подобной законодательной базы, наверное, и должен стать тот единый координирующий орган, на который будут возложены и законодательные, и исполнительные функции, и ответственность. То, о чем говорил Владимир Александрович, нужна вертикальная составляющая. Я уже повторяюсь, идея межведомственного взаимодействия не срабатывает. Это главное. То, что обсуждалось потом, тоже очень важно, но, поверьте, это тактические вещи. А на таком высоком собрании надо решить именно вопросы стратегии, их продвигать, и тогда уже можно будет реально справиться со сложившейся ситуацией. Спасибо.

Г. В. Зазулин:

То есть вы считаете, что ГАК не справляется с этими задачами как единый координирующий орган и должен быть расширен? Увеличен, с предоставлением ему законодательных возможностей? Я не понял.

Т. В. Клименко:

Дело в том, что Виктор Петрович Иванов говорит о том, что у ГАК согласительные функции, и никаких других. Поэтому, видимо, ГАК нужно поднимать на более высокий уровень и давать ему более широкие полномочия. Потому что та роль, которая дана ему сейчас, является фактически номинальной. Они ничего не могут.

Г. А. Корчагина, заместитель по науке Директора ФГУ ННЦ наркологии:

Большое спасибо за то, что представителей Минздрава пригласили на этот круглый стол. Мне бы хотелось поделиться некоторыми своими соображениями по поводу того, что здесь говорилось. Конечно, большинство сделанных предложений очень разумны, они требуют дальнейшего осмысления и внедрения в практику. Но что бы мне хотелось сказать по поводу межведомственного взаимодействия. Я в проблеме 30 лет и 30 лет об этом говорят. Мне кажется, что мы должны понимать межведомственное взаимодействие не как единый закон, единую платформу, а как момент организации обсуждения. Что же касается исполнения, то ответственность за него должно нести то или иное ведомство, отвечающее за конкретную задачу.

Объясню, почему. Возьмем, например Министерство здравоохранения, к которому я отношусь. Если за лечение будут отвечать многие другие структуры, мы все равно никогда не получим хорошего результата. Если за образовательную функцию будет отвечать кто-то еще, мы тоже не получим результата. Поэтому, наряду с предложениями Георгия Васильевича, который говорил об ответственности на региональном и муниципальном уровнях, я бы, все-таки, стала еще говорить и об ответственности и работе на уровне различных структур и ведомств. Что касается неоднократно звучавшего сегодня предложения о создании единого координационного центра. Мне кажется, что Госнаркоконтроль, который возглавляет В. П. Иванов, достаточен для страны по кадрам, по функциям и по всему остальному. Или у вас есть какие-то другие мысли? Потому что, если будет создан еще один координационный орган, то мы погибнем в этих управляющих структурах. Точно так же как и создание отдельного специализированного органа по созданию стратегии снижения спроса на наркотики. Мы и так уже вокруг проблем, связанных с наркотиками, наплодили достаточное количество разных органов. Мне кажется, что создания Госнаркоконтроля более чем достаточно для управления страной в этом вопросе.

Также не могу не откомментировать неоднократно звучавшие сегодня высказывания о количестве наркоманов и его динамике. Мне бы хотелось, чтобы люди, работающие в этой области, четко понимали, что те цифры, которые озвучивает Минздрав – это количество наркоманов, обратившихся за медицинской помощью. Это – данные по обращаемости. Мы ни в коем случае со своей медицинской статистикой не претендуем на то, чтобы говорить о распространенности. Ни одна страна в мире, если мы почитаем ежегодные доклады Управления по наркотикам ООН, не говорит о реальном числе наркоманов, находящихся в их стране, потому что методов их подсчета не существует. Существуют скрытые контингенты, которые мы можем высчитать только путем теоретических научных исследований. Но что делается в других странах? В других странах проводятся общенациональные исследования, когда выявляется уровень пораженности наркотиками. Когда у нас было проведено последнее такое исследование – я не знаю. Оно должно включать проведение полноценной репрезентативной выборки по всему взрослому населению страны. Это – дорогостоящее мероприятие, но тогда мы можем получить, опять же примерный, уровень распространенности потребления наркотиков. А реальное число наркоманов, которое хотят получить многие, определить невозможно, в силу того, что мы имеем дело с очень специфическим контингентом. Даже если мы его получим, что мы с ним будем делать?

Т. Ю. Тагиева:

Можно реплику? Вы сказали, что достаточно такого органа, как ФСКН. У нас складывается практика, в ходе которой сегодня Минздравсоцзащиты, другие ведомства ФСКН не может посадить за стол для реальной работы. Так что мне кажется, что антинаркотический комитет все-таки должен возглавлять человек, который бы стоял над этой ведомственной разделенностью. Исходя из практики, его статус нужно повысить.

Н. В. Гончаров:

То есть, вы считаете, что Антинаркотический комитет, являющийся главенствующим во всех стратегических вопросах борьбы с незаконным оборотом наркотиков и противодействия наркомании, должен иметь более высокий уровень руководства.

Т. Ю. Тагиева:

И, если так можно выразиться, вневедомственную природу.

Г. В. Зазулин:

Буквально сейчас стало понятно, когда новая Стратегия подписана Президентом. Пункт 8 этой Стратегии гласит: "Руководит антинаркотической деятельностью в стране Президент". Что происходит на самом деле? Решения ГАК подписывает не Президент. Вот и все. Ларчик открывается просто. Как только решения Государственного антинаркотического комитета, в соответствии с новой Стратегией, будут подписываться Президентом, и Минздрав, и Минобр будут обязаны их выполнять. Пока их подписывает Иванов – ничего меняться не будет. Поэтому дело не в отсутствии полномочий. Просто здесь еще не пришли в соответствие форма и содержание.

О. А. Цымбал:

Что касается борьбы со спросом, то, мне кажется, если строить иерархическую структуру, которую вы предлагаете, было бы целесообразно сделать в рамках ФСКН отдельный департамент по снижению спроса, внести для этого изменения в Указ Президента, который устанавливает положение о Федеральной службе по контролю за наркотиками, таким образом создастся иерархически жесткая федеральная структура.

Н. В. Гончаров:

Мы не будем сейчас заниматься этим вопросом, тем более, что он требует более детальной проработки, в первую очередь на уровне тех, кого он касается.

В. А. Черлин:

Буквально одно слово. Если мы говорим о том, что ФСКН у нас занимается борьбой с наркоманией, то мы, безусловно, прежде всего говорим о полицейской, силовой части этой деятельности. Если мы говорим, о том, что противодействие спросу на наркотики – это такая же важная составляющая работы, то какая часть ФСКН занимается сейчас этой деятельностью?

Г. В. Зазулин:

Только пополам надо делить, чтобы было равноценно, как прописано в Стратегии. А пойдут они на это?

В. А. Черлин:

Правильно, ровно пополам.

Н. В. Гончаров:

Теоретически мы можем предполагать что угодно. Давайте, если вам это интересно, и у вас есть такая возможность, вы исследуете этот вопрос, а мы на круглом столе готовы его обсудить.

Т. В. Клименко:

Зачем его исследовать? Иванов и так везде говорит, что они – чисто полицейская структура. Во всех своих последних выступлениях.

Г. В. Зазулин:

А как председатель Государственного антинаркотического комитета кто он тогда?

И. Э. Батыршин:

По Указу Президента ФСКН действительно является чисто полицейской структурой. В этом-то и проблема.

Г. В. Зазулин:

Не совсем мы можем с вами в этом согласиться. Как же, ведь там написано: заниматься координирующей деятельностью, заниматься политической функцией. Там это написано, посмотрите указ. Общество по-другому видит.

Н. В. Гончаров:

Формировать государственную политику. Да, это полномочия, но в любом случае они требуют скоординированных усилий всех. В любом случае участники этого процесса – это и Минздрав, и Минобразования, Комитет по делам молодежи – все должны этим заниматься. Социальная сторона вопроса – это огромный сегмент, без которого ни одну задачу, даже полицейскую, решить невозможно.

В. К. Доронкин:

К сожалению, Виктор Петрович в рамках ГАКа не может спрашивать с министерства здравоохранения.

Н. В. Гончаров:

Только что один из вариантов решения проблемы был озвучен. Кто подпишет решение Антинаркотического комитета.

Е. Н. Мельников, Председатель Совета Свердловской областной общественной организации "Антинаркотический центр "Спасение", г. Челябинск:

Мне хотелось бы все-таки кратко представить свой доклад. Мы заявлены как представители Екатеринбурга, но на самом деле мы только что переехали в Челябинск, где начинаем новый проект – строительство социального поселка для лиц, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. К разговору о региональных антинаркотических комиссиях. К нам поступил заказ от Управления ФСКН по Свердловской области в рамках решения, принятого на заседании антинаркотической комиссии Свердловской области от 3 сентября 2009 года. Он предусматривал разработку стандарта для некоммерческих организаций, которые занимаются социальной реабилитацией.

Мы разработали такой стандарт. Он называется "Антинаркотические некоммерческие организации. Цели, виды и принципы деятельности. Требования к социальному обслуживанию людей, попавших в трудную жизненную ситуацию в связи с употреблением наркотических средств и критерии оценки результативности основных направлений деятельности". Для разработки этого стандарта мы привлекали достаточно много экспертов – это и представители здравоохранения, и Роспотребнадзора, и соцзащиты, и юристы. Также в работе активно участвовали руководители реабилитационных программ. Проект стандарта год обсуждался в режиме "онлайн", в рассылке участвовало 250 электронных адресов. В результате, 2 марта 2010 года, согласно закону № 184 "О техническом регулировании" этот стандарт был зарегистрирован.

Перед тем, как разработать стандарт, было проведено социологическое исследование, проходившее на средства, выделенные в качестве гранта Общественной Палатой. В нем приняло участие 1950 респондентов. Из них 60 человек – представители властных структур, 27 – лидеров реабилитационных центров. Как раз это исследование определило конструкцию стандарта.

Были определены три проблемные точки. Первая проблемная точка – это отсутствие достаточно ясного представления о миссии, целях и задачах, формах деятельности некоммерческих организаций, адекватных для них формах взаимодействия с заинтересованными сторонами, в том числе властными структурами. Как с той стороны было непонятно, как взаимодействовать, так и с этой. Отсутствовали нормативные документы, конкретно определяющие требования к социальному обслуживанию людей, попавших в трудную жизненную ситуацию в связи с употреблением наркотических средств. Это то, о чем говорят коллеги-наркологи. Как определить социальную реабилитацию? То ли это медицинская, то ли не медицинская. Мы в стандарте также попытались описать эти процессы. Также отсутствовал объективный критерий оценки эффективности деятельности АНКО. Здесь мы тоже попытались описать критерий эффективности деятельности.

Также в стандарте, согласно закону, мы, кроме базовой терминологии, также постарались определить некоторые термины, такие как "антинаркотическая некоммерческая организация", "заинтересованные стороны", "стратегическая цель", "наркотическая субкультура", "восстанавливающая субкультура", "социальная реабилитация людей, попавших в трудную жизненную ситуацию в связи с употреблением наркотических средств". Мы также описали там понятие "программа социальной реабилитации" и понятие "кейс-менеджмента". В первом разделе стандарта мы специально сделали отдельный подраздел, посвященный взаимодействию с заинтересованными сторонами, он выполнен с учетом требований международного стандарта АА 1000 SES "Взаимодействие с заинтересованными сторонами".

Во втором разделе мы как раз и описали принципы социального обслуживания людей, которые оказались в трудной жизненной ситуации, основные направления и формы социального обслуживания, также представлена базовая программа социальной реабилитации с выделением важных этапов. В стандарте также отражено то обстоятельство, что такая базовая программа реабилитации и ресоциализации действует в рамках восстанавливающей субкультуры, которая формирует у человека мировоззрение, содействующее интеграции человека в большой социум.

В третьем разделе у нас включена система оценки показателей деятельности организации, то есть это менеджмент организации. Первое – это показатели привлекаемых финансовых ресурсов и показатели привлекаемых человеческих ресурсов. Еще два показателя – это показатель результативности социальной реабилитации и показатель результативности профилактической работы. Кроме того, здесь представлена методика расчета показателей качества взаимодействия с заинтересованными сторонами. Все эти показатели загоняются в оценочный шаблон, который позволит составить достаточно полное представление о менеджменте конкретной некоммерческой организации. Кроме того, в стандарт мы включили 16 приложений – это документы для практического применения, рекомендации по наиболее сложным вопросам, а также критерии сертификации по данному стандарту.

Данный стандарт применяется в рамках системы добровольной сертификации, один центр уже прошел сертификацию, сейчас еще более 20 центров в 15 регионах страны подходят к этому этапу проведения сертификации. Сейчас идут этапы в Кемеровской и Самарской областях, там проходят диагностические аудиты и формирование экспертной комиссии по добровольной сертификации. Соответственно мы подключили для этого подготовку специалистов. После прохождения определенного курса обучения 120 человек получили сертификаты внутренних аудиторов системы добровольной сертификации. Спасибо.

Н. В. Гончаров:

Большое спасибо за сообщение, я более подробно ознакомлюсь с вашими предложениями. К сожалению, отведенное нам время вышло. То, что мы с вами сегодня обговорили, наработали, нуждается в углубленном изучении, вся эта информация запротоколирована. Надеюсь, что мы будем поддерживать связь друг с другом и вычленим то, что было наиболее важным из обсуждавшегося сегодня. Если возникнет необходимость поставить какие-либо вопросы и скорректировать какие-то документы, то это будет сделано. Большое спасибо всем участникам.