Государственная антинаркотическая политика – сравнительно новое самостоятельное направление деятельности российской власти, значение которого сегодня нельзя недооценивать. Оно развивается последние 5–10 лет, как вынужденная реакция государства на обусловленный сменой общественного строя (переход от социализма к капитализму) катастрофический рост масштабов наркотизации населения. Вынужденный характер внимания российской власти к данной проблеме подтверждается той медлительностью и непоследовательностью, с которой она включается в борьбу общества с такими опасными формами социальной реальности, как молодежный наркотизм, наркомания, наркопреступность и наркотическая контркультура.

Отвлекаясь от анализа практических шагов государства по институциализации политики противодействия злоупотреблению наркотическими средствами, психотропными веществами (далее – наркотиками) и их незаконному обороту в таких жизненно важных сферах, как знания, стратегия, координация и подготовка лидеров, необходимо обратить серьезное внимание на понятийный аппарат, лежащий в основании правовых основ российского антинаркотического права.

Исходя из понимания того, что основным источником российского права являются нормативные правовые акты (законы и подзаконные акты), для анализа понятийного аппарата правовых основ государственной антинаркотической политики были выбраны Федеральный закон от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах" и Ук а з Президента РФ от 9 июня 2010 г. № 690 "Об утверждении стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года". Этот выбор источников права представляется нам вполне корректным для обсуждения данной темы. Преамбула Закона "О наркотических средствах и психотропных веществах" утверждает, что этот Закон "устанавливает правовые основы государственной политики в сфере оборота наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, а также в области противодействия их незаконному обороту в целях охраны здоровья граждан, государственной и общественной безопасности", а его первая статья содержит перечень используемых в Законе основных понятий. Название Указа Президента РФ содержит термин "государственная антинаркотическая политика", а в утвержденном данным Указом тексте стратегии впервые сформулировано определение этого понятия.

Несложно подсчитать, что объем понятийного аппарата правовых основ государственной антинаркотической политики (далее – ГА П ), ограниченный содержанием статьи "Основные понятия", содержит 21 определение. На момент принятия настоящего Закона (1997 г.) у российских специалистов различных ведомств, впервые столкнувшихся с наркоэпидемией, действительно существовала настоятельная потребность в единообразном толковании основных терминов, используемых в различных областях антинаркотической деятельности. И справедливости ради надо отметить, что в данном законодательном акте впервые был дан понятийный аппарат, соответствующий терминологии международного права в этой области¹

Наркомания и незаконный оборот наркотиков. Вопросы теории и практики противодействия: учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности 030501 "Юриспруденция" / Ю.М. Ермаков и др.; под ред. С.Я. Лебедева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. С. 49.

.

Однако негативные тенденции текущей российской наркоситуации рождают сомнения в адекватности понятийного аппарата правовых основ ГА П целям, которые российское государство провозгласило 13 лет назад как безусловный приоритет – сокращение количества больных наркоманией и уменьшение наркопреступности²

Статья 4 Федерального закона от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах".

. На вопрос журналиста: "Сколько, по вашим подсчетам, наркозависимых людей сейчас в стране?" – самый компетентный в данной области государственный политик, Иванов Виктор Петрович (председатель Государственного антинаркотического комитета РФ, директор Федеральной службы по контролю за наркотиками России), дал такой ответ: "Тех, кто зависит от опиатов, порядка 2 миллионов, и еще 3 миллиона употребляют марихуану, гашиш и синтетику" ³

Иванов В.П. Афганский наркоузел / Виктор Иванов. М.: CVG-art, 2010. С. 169.

.

Вывод о том, что за 13-летний период действия в России Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах" поставленная в нем цель остается на недосягаемой высоте, можно рассматривать как социальный факт, требующий философского осмысления. Поэтому наши дальнейшие рассуждения будут попыткой ответа на вопрос: "Образует ли понятийный аппарат правовых основ ГА П некую логическую систему знаний о подлежащих регулированию общественных отношениях или представляет собой всего лишь случайную совокупность определений, терминов?".

Чтобы ответить на этот вопрос, сгруппируем входящие в понятийный аппарат ГА П основные понятия в четыре группы: 1) понятия, относящиеся к предмету преступного посягательства; 2) понятия, относящиеся к обороту наркотиков или его различным стадиям; 3) понятия из области медицины; 4) понятия из области политики (табл. 1). Сравнивая эти понятия между собой внутри групп и сопоставляя их с нашим пониманием основных форм проявления наркореальности, можно зафиксировать следующие противоречия и отсутствие логики.

1. Понятие "наркомания" включено в понятийный аппарат правовых основ ГА П , а понятие "наркопреступность" – нет. В Законе определено, что "наркомания – заболевание, обусловленное зависимостью от наркотического средства или психотропного вещества", а вот определения наркопреступности в нем нет. Задумаемся, почему? Вполне возможно, потому, что в тексте закона вместо него используется близкое ему по смыслу понятие "незаконный оборот наркотиков".

Таблица 1. Группировка основных понятий Федерального закона от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах"

Примечание: понятие "профилактика наркомании" отнесено к политическим, а не к медицинским, не по ошибке, а на основании содержания этого понятия, включающего политические мероприятия, которые направлены на предупреждение возникновения и распространения наркомании.

Казалось бы, ничего страшного, но следующая проблема возникает именно как следствие этого.

2. Понятие "профилактика наркомании" включено в понятийный аппарат правовых основ ГА П , а понятие "предупреждение наркопреступности" – нет. В законе определено, что "профилактика наркомании – совокупность мероприятий политического, экономического, правового, социального, медицинского, педагогического, культурного, физкультурно-спортивного и иного характера, направленных на предупреждение возникновения и распространения наркомании", а вот определение понятия "предупреждение наркопреступности" в нем отсутствует. К чему это приводит? К тому, что политики, правоохранительные органы, спецслужбы, судебная власть и граждане, ориентируясь в своей деятельности на федеральный стандартизированный в праве понятийный аппарат, ошибочно полагают, что это тождественные понятия. Мы же считаем, что по своей сущности это очень разные понятия. Попробуем разобраться.

Действительно, профилактика наркомании одновременно всегда есть и предупреждение наркопреступности. Но предупреждение наркопреступности далеко не всегда может быть одновременно и профилактикой наркомании! Например предупреждение совершения наркопреступлений уже наркоманами, подвергнутыми административному аресту на 15 суток за незаконное потребление наркотиков на основании ст. 6.9 КоАП РФ.

Каждая подобная санкция, бесспорно, предотвращает совершение нескольких десятков наркопреступлений, но лицо как страдало наркоманией, так и будет страдать, так как нельзя предупредить то, что уже произошло. Последствия подобного состояния понятийного аппарата правовых основ ГА П ужасны, прежде всего, для практики.

В России уже несколько десятков лет эффективная для подавления спроса на наркотики и малозатратная для бюджета страны деятельность правоохранительных структур по предупреждению наркопреступности подменена на неэффективную, но внешне эффектную борьбу этих структур с наркопреступностью. Ведь если в теории, законе чего-то нет, то и на практике, в правоприменении этого нет.

Мы впервые обратили на это внимание в связи с анализом роли и места милиции в региональном антинаркотическом управлении еще в 2003 г. Полное отсутствие приоритета административного предупреждения наркопреступности перед ее уголовно-правовым пресечением в России в период 1995–2000 гг. наглядно демонстрирует диаграмма, показывающая почти двукратное превышение пресеченных милицией наркопреступлений над количеством привлеченных к административной ответственности по линии НОН правонарушителей⁴

Зазулин Г.В. Наркоэпидемия. Политика. Менеджмент. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. С. 175–176.

. С тех пор, несмотря на создание ФСКН РФ и ГА К РФ, в этом вопросе практически ничего не изменилось. Приведем только один пример, который касается уже не милиции, а наркоконтроля (ФСКН РФ). "С 2004 года стало традиционным ежегодное проведение общероссийской межведомственной оперативно-профилактической операции "Мак". В 2010 г. она проводилась с 14 мая и 31 октября. В ходе операции "Мак" УФСКН России по Республике Башкортостан совместно с МВД по РБ возбуждено 1890 уголовных дел, связанных с незаконным оборотом наркотиков. Выявлено 551 административное правонарушение"⁵

Пресс-служба УФСКН России по Республике Башкортостан.

. Согласитесь, что при соотношении количества уголовных дел к количеству административных правонарушений (3:1) называть данную операцию профилактической совершенно некорректно. Почему? А потому, что в ходе операции в деятельности силовых структур приоритетом была не профилактика наркопреступности, а ее уголовно-правовое пресечение. Согласитесь, занятие почти бессмысленное, если в стране около 5 000 000 человек участвует в совершении наркопреступлений. Чтобы скрыть эту некорректность, операцию называют оперативно-профилактической. Кого мы этим обманываем? Самих себя.

Рис. Сравнение количества административных задержаний милицией за наркотики и уголовной статистики

3. Входящие в понятийный аппарат понятия "наркомания" и "профилактика наркомании" не находятся в соответствии между собой. Понятие "наркомания" определено сугубо одномерно как медицинское "измерение" наркореальности (заболевание), а понятие "профилактика наркомании" определено с максимально междисциплинарных позиций. Судите сами: "профилактика наркомании, – как уже цитировалось, – совокупность мероприятий политического, экономического, правового, социального, медицинского, педагогического, культурного, физкультурно-спортивного и иного характера, направленных на предупреждение возникновения и распространения наркомании". Возникает резонный вопрос о том, как медицинское заболевание можно профилактировать мероприятиями политического характера? Но данная несуразица в этих понятиях еще, как говорится, полбеды. Гораздо серьезнее следующая проблема.

4. Дополнение законодателем в 2006 г. перечня основных понятий определением "профилактика наркомании" (приведено выше) не решило той задачи, ради которой оно было введено в закон (Федеральный закон от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах")⁶

Федеральный закон "О внесении изменений в статью 1 Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах"" от 25 октября 2006 г. № 170-ФЗ.

. Стояла задача: прояснить представления региональных чиновников, принимающих решение о целевом финансировании тех или иных мероприятий антинаркотических программ, о том, какие мероприятия можно считать профилактикой наркомании, а какие нельзя, и тем самым сократить нецелевое финансирование мероприятий бесспорно полезных, но по существу не являющихся профилактикой наркомании (футбольный матч, концерт, туристический поход и т. д.), однако оформляемых как таковые их организаторами за счет внешней антинаркотической символики.

Нам представляется, что эта цель могла бы быть достигнута, если бы законодатель добавил в закон такое определение этого понятия, которое бы содержало четкие критерии данного вида специфической антинаркотической деятельности. Однако готового для этих целей понятия "профилактика наркомании" не оказалось, и в результате закон дополнился понятием, которое ясности в решение обозначенной проблемы не добавило.

Мы попробовали восполнить этот пробел в теории и сформулировали это понятие принципиально по-другому, исходя из понимания привязанности бесчисленного множества мероприятий, направленных на профилактику наркомании, всего лишь к трем видам ее целей. Вот наше определение этого понятия. Профилактика наркомании – это деятельность, направленная, во-первых, на недопущение первой пробы наркотиков, во-вторых, на раннее выявление лиц с опытом потребления наркотиков и удержание их от формирования наркозависимости и, в-третьих, на поддержку лиц с диагнозом "наркомания" в устойчивой ремиссии⁷

Зазулин Г.В. Наркоконфликтология и теория антинаркотической политики: экспликация категориального аппарата // Конфликтология. 2007. № 2. С. 147.

. Это понятие выражает смысл профилактики наркомании, но, к сожалению, оно не только не включено в понятийный аппарат правовых основ ГА П , но и не вошло в принятую в этом году Стратегию ГА П РФ до 2020 года.

5. Группа политических определений в понятийном аппарате правовых основ ГА П фактически не представлена, так как состоит только из одного понятия – "антинаркотическая пропаганда", которое так же, как и понятие "профилактика наркомании" сформулировано в широком смысле слова, а не на основе существенных признаков данного вида пропаганды, что превращает его в неработающее на практике. Это определение также дополнило Федеральный закон от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах" в 2006 г. благодаря 1,5 годичной работе группы депутатов под руководством зам. председателя Комитета по науке и образованию В.И. Ивановой. На наш взгляд, оно также крайне неудачно, так как смешивает, а не разграничивает такие виды деятельности, как пропаганда здорового образа жизни и собственно антинаркотическая пропаганда. Сравним добавленное в закон определение понятия "антинаркотическая пропаганда – пропаганда здорового образа жизни, в том числе физической культуры и спорта, направленная на формирование в обществе негативного отношения к наркомании", и это же понятие, сформулированное А.Н. Сунами (2009), "антинаркотическая пропаганда – это распространение идей о вредности, опасности и незаконности потребления наркотических препаратов с целью внедрения их в общественное сознание, активизация общества в борьбе с наркотической угрозой"⁸

Сунами А.Н. Антинаркотическая политика как борьба за общественное мнение: взгляд конфликтолога // Конфликтология. 2009. № 3. С. 165.

. Отсутствие в последнем определении таких терминов, как "пропаганда", "здоровый образ жизни" и "наркомания", является его несомненным достоинством. Особенно это касается наркомании, так как к болезни и без всякой пропаганды все люди и так относятся негативно. Поэтому нам представляется, что в понятийном аппарате правовых основ ГА П должно быть понятие антинаркотической пропаганды, предложенное А.Н. Сунами.

Не менее интересно для совершенствования понятийного аппарата ГА П предлагаемое А.Н. Сунами понятие антинаркотического общественного мнения. "Антинаркотическое общественное мнение – отношение групп граждан, реализуемое в информационной сфере и функционирующее в форме суждения о вредности, опасности, незаконности потребления наркотиков и поведенческой готовности осуществлять социальный контроль как в форме противодействия незаконному обороту наркотиков, так и в форме регулирования деятельности государства в этих вопросах"⁹

Сунами А.Н. Внедрение модели наркобезопасного поведения как новая задача антинаркотической политики // Освоение минеральных ресурсов Севера: проблемы и решения: Труды 7-й Межрегиональной научно-практической конференции 8–10 апреля 2009 г. / Филиал СПГГИ (ТУ) Воркутинский горный институт. Воркута, 2009. С. 625.

.

9 июня 2010 г. Президентом РФ Дмитрием Медведевым была утверждена Стратегия государственной антинаркотической политики РФ до 2020 года. Для российских наркоборцов уже сам факт принятия документа с таким названием имеет большое значение. Ведь на протяжении более 15 лет органы власти, отвечающие за координацию усилий в этой сфере, использовали громоздкий и малопонятный для структур, определяющих политику страны в области здравоохранения и образования, термин "государственная политика противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту". Кроме этого в Стратегии определены такие понятия, как "государственная антинаркотическая политика", "стратегия государственной антинаркотической политики" и "антинаркотическая деятельность". Поэтому наши дальнейшие рассуждения будут попыткой ответа на вопросы: Какое развитие получил понятийный аппарат правовых основ государственной антинаркотической политики (ГА П ) с принятием этого стратегического документа? Приведен ли понятийный аппарат ГА П в логически согласованную систему знаний, адекватно отражающую как подлежащую правовому воздействию совокупность опосредованных наркотиками экономических, политических, социальных и иных общественных отношений (наркореальность), так и совокупность уже возникших в процессе противодействия этой наркореальности устойчивых ценностно-нормативных образцов антинаркотической деятельности?

1. Если исходить не из формы, а из содержания, то Стратегия дополнила понятийный аппарат правовых основ ГА П не тремя новыми понятиями, а всего одним, так как второе и третье понятия определяются на основе первого – понятия "государственная антинаркотическая политика". Поэтому мы рассмотрим только этот понятие. В Стратегии дается следующее определение. "Государственная антинаркотическая политика – это система стратегических приоритетов и мер, а также деятельность федеральных органов государственной власти, Государственного антинаркотического комитета, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, антинаркотических комиссий в субъектах Российской Федерации, органов местного самоуправления, направленная на предупреждение, выявление и пресечение незаконного оборота наркотиков и их прекурсоров, профилактику немедицинского потребления наркотиков, лечение и реабилитацию больных наркоманией"¹⁰

Указ Президента РФ от 9 июня 2010 г. № 690 "Об утверждении стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года".

.

Приступим к анализу смысла термина "государственная антинаркотическая политика", т. е. к оценке соответствия данного понятия требованиям, предъявляемым наукой и методологией к вербальным определениям (дефинициям, понятиям). Какие это требования? Они хорошо показаны в философских словарях, разъясняющих термин "понятие" (определение или дефиниция). Приведем несколько из них, подчеркнув в них наиболее значимое для решаемой нами задачи – оценки четкости и однозначности распознавания сущности государственной антинаркотической политики с помощью предложенного в Стратегии ее определения. "Определение (или дефиниция) – логический прием, позволяющий отличать, отыскивать, строить какой-либо объект, формулировать значение вновь вводимого или уточнять значение уже существующего в науке термина"¹¹

Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 4-е изд. М.: Политиздат, 1980. С. 263.

. "Дефиниция – краткое логическое определение, устанавливающее существенные отличительные признаки предмета или значение понятия – его содержание и границы"¹²

Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Политиздат, 1991. С. 114.

. "Другими словами, в Д. раскрывается не все богатство содержания понятия, она в кратком, сжатом виде указывает на самое существенное в нем. << .... >> В ней не должно быть неясности и двусмысленности. << .... >> При нарушении правил Д. понятия утрачивает познавательную ценность и дает ложное знание"¹³

Краткий словарь по философии. М.: Политиздат, 1966. С. 62.

. Прояснив требования, вернемся к вопросу оценки познавательной ценности анализируемого нами определения ГА П .

Во-первых, авторы Стратегии в качестве родового понятия ГА П выбрали деятельность, которая сама по себе настолько универсально (в жизни государства все есть деятельность), что она нисколько не способствует пониманию специфики новой (антинаркотической) функции российского государства.

Во-вторых, авторы Стратегии не учитывают, что новое политическое направление подавления наркотизма государством (государственная антинаркотическая политика) конституируется на фоне и в борьбе за ресурсы с таким традиционным политическим инструментом "войны с наркотиками", как государственная уголовная политика. Только этим можно объяснить наличие в определении ГА П такого признака уголовной политики, как "деятельность <<...>> направленная на предупреждение, выявление и пресечение незаконного оборота наркотиков...". Это приводит к тому, что антинаркотическая политика определяется через элементы уголовной политики, что не только снижает познавательную ценность данного определения, но и недопустимо с точки зрения логики.

В-третьих, авторы Стратегии не учитывают, что новое политическое направление подавления наркотизма государством (государственная антинаркотическая политика) конституируется на фоне и в борьбе за ресурсы с таким нетрадиционным для Российского государства и навязанным нам западом политическим инструментом "примирения с наркотиками", как социальная политика. Только этим можно объяснить наличие в определении ГА П такого признака социальной политики, как "деятельность <<...>> направленная на <<...>> лечение и реабилитацию больных наркоманией". Это приводит к еще одной логической ошибке, и вместо фиксации в определении ГА П таких признаков государственной политики, направленной на сокращение количества наркоманов и уменьшение наркопреступности, которые не присущи другим политикам, авторы Стратегии определяют антинаркотическую политику государства через элементы социальной политики.

Обобщение данного анализа позволяет сделать вывод о том, что антинаркотическая политика в данном определении не отграничена от уголовной политики и социальной политики государства, а сущность ее не познана.

2. Как же следовало определить государственную антинаркотическую политику в Стратегии? На наш взгляд, как то новое в жизни государства, что позволяет ему с минимальными затратами идти к провозглашенной им цели (см. ст. 4 Федерального закона № 3-ФЗ от 8 января 1998 г.) и не содержит в себе того старого, которое уже есть в виде мероприятий уголовной или социальной политики. Прежде всего, это формирование общественного мнения о важности личного участия всех в борьбе с молодежным наркотизмом, внедрение контролирующей профилактики наркомании в образовательной среде, обеспечение неотвратимости наказания граждан за участие в административно-наказуемом НОН, принуждение к реабилитации наркозависимых и поддержка живущих в трезвости наркоманов. Я бы сказал, что ГА П в ее родовом понятии – это политическое влияние государства на факторы экспозиционного давления наркосреды и механизмы наркотизации молодежи (от человека к человеку или рекламу наркотического образа жизни)¹⁴

Зазулин Г.В. Наркоэпидемия. Политика. Менеджмент. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. С. 165.

. Например, значимо такое определение этого понятия. Государственная антинаркотическая политика – система политических мер на муниципальном, региональном и федеральном уровнях государства, обеспечивающая формирование негативного отношения граждан к участникам незаконного оборота наркотиков, контроль запрета немедицинского потребления наркотиков, их рекламы и пропаганды, неотвратимость наказания за нарушение этого запрета и применение к нарушителям административных санкций, жесткость и интенсивность которых достаточна для уменьшения экспозиционного давления наркосреды на молодежь.

Наша дефиниция ГА П , разумеется, далека от того, чтобы охватить все многообразие активности государства в борьбе с молодежным наркотизмом, наркоманией, организованной наркопреступностью, наркотической субкультурой и т. д. Напротив, она ограничивается лишь тем самым простым, без чего уголовная и социальная политика в этой области никогда не дадут нужный обществу результат, а лишь усугубят наркоситуацию. Такая дефиниция очень удобна для практической деятельности, в которой ГАП надлежит занять лидирующее положение по отношению к уголовной и социальной политике, без которого мы не только не можем рассчитывать на эффективность, но и неизбежно наше поражение и как следствие легализация наркотиков, оборот которых запрещен (марихуаны, опия, кокаина, героина и т. п.).

3. А сейчас мне бы хотелось перейти к несколько иной проблеме, к проблеме философского осмысления специфики юридического запрета немедицинского потребления наркотиков. Это связано с тем, что многие социологи, экономисты и психологи критически относятся к наличию в Федеральном законе и КоАП РФ норм, которые запрещают немедицинское потребление наркотиков без назначения врача. При этом многие из них ничего не имеют против наличия в УК РФ целого букета норм, запрещающих ЛЮБЫЕ действия с наркотиками, а именно их хранение, приобретение, перевозку, пересылку, изготовление, сбыт и т. п. Почему они считают, что запрет оборота наркотиков необходим, а запрет их немедицинского потребления – нет? Можно ли в этом разобраться? Да, но для этого нам придется использовать такие понятия, как "косвенный" и "прямой" запрет. Их использование устранит проблему непонимания, которая существенно препятствует политической поддержке внедрения эффективных технологий денаркотизации общества взамен тех, которые уже много лет не дают положительного результата. Надо осмыслить принципиальность различия косвенного запрета и прямого запрета чего-либо, в данном случае немедицинского потребления наркотиков для эффективности защиты молодежи от наркотиков. Мы понимаем запрет незаконного оборота наркотиков (НОН) как косвенный запрет их немедицинского потребления. Запрет потребления наркотиков в данном случае достигается запретом действий, соблюдение которого практически исключает прием наркотиков и попадание их в организм. В отличие от косвенного запрета потребления наркотиков через запрет их оборота, в российском праве имеет место прямой запрет потребления наркотиков, который предусматривает санкции за наличие наркотиков в организме. Что здесь очень важно? Если происходит декриминализация законодательства и из законодательства исключается норма, предусматривающая прямой запрет немедицинского потребления наркотиков (косвенный запрет при этом сохраняется), то все население, особенно СМИ, ошибочно могут воспринимать это событие как разрешение немедицинского потребления наркотиков. Так уже было в нашей стране в начале 90-х годов ХХ в., когда из КоАП и УК РФ были исключены ст. 44 и 224-3 соответственно. Однако в этом разделении запрета на два вида есть не только рассмотренный нами минус, но и огромный плюс. Рассмотрим его.

4. На практике необходимо различать уголовно наказуемый НОН и административно наказуемый НОН. Почему? Борьба с уголовно-наказуемым НОН – это борьба с последствиями, а не с причиной. Она есть отражение "войны государства с наркотиками" в уголовном правоприменении, а фактически борьба с "ветряными мельницами", так как в результате этой деятельности ни в одной стране мира не удается изъять более 5–10 % наркотиков от наличествующих на нелегальном рынке. В отличие от этой борьбы борьба с административно наказуемым НОН есть главная надежда антинаркотической политики на эффективное предупреждение наркопреступности. Однако до сих пор в российской политике в борьбе с наркотиками ставка делается исключительно на контроль косвенного запрета немедицинского потребления наркотиков, посредством контроля их незаконного оборота. Это абсолютно бесперспективно, когда в стране несколько миллионов участников НОН. По нашему мнению, уголовное право – это дорогостоящий инструмент, нацеленный своим острием на неочевидные серьезные преступления, а не массовые нарушения закона.

Поэтому мы убеждены, что в государственной антинаркотической политике необходимо делать ставку на контроль прямого запрета немедицинского потребления наркотиков, посредством контроля их наличия в организме (в крови, слюне, поте, волосах и т. п.). Неотвратимость наказания участников НОН за нарушение соответствующих норм административное права – это на 100 % правильный путь государства к достижению эффективности в антинаркотической деятельности. Отсутствие ожидаемого результата в ситуации активности государства неизбежно ведет к разочарованию общества в запрете и его неспособности противостоять легализации наркотиков, тем более, что в ряде стран Европы уже накоплен первый опыт в легализации наркотиков с "черного хода", т. е. в обход антинаркотических конвенций ООН.

ВЫВОДЫ

1. Состояние понятийного аппарата правовых основ государственной антинаркотической политики России – неудовлетворительное (законодательство этой области развивается без социально-философского осмысления современных проблем российской наркореальности).

2. Прогноз развития этого правового понятийного аппарата позитивный. Закон будет пополняться понятиями, значимыми для достижения целей, определенных в ст. 4 Федерального закона от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах" (сокращение количества наркоманов и уменьшение наркопреступности).

2.1. Отчасти потому, что руководство антинаркотической деятельностью в России в соответствии со Стратегией с 9 июня 2010 г. впервые стал осуществлять лично Президент Российской Федерации.

2.2. Но на это может потребоваться 3–5 лет. За это время должно прийти осознание необходимости принятия нового федерального закона в качестве правовых основ ГА П . Его возможное содержание будет отражать название "Об антинаркотической деятельности в Российской Федерации".

3. Статус прямого запрета немедицинского потребления наркотиков с низкого уровня одного из федеральных законов не удастся поднять до уровня нормы Конституции России до тех пор, пока в государственной антинаркотической политике не станут активно принимать участие политические партии России.