Rambler's Top100 Информационно-публицистический ресурс «НЕТ - НАРКОТИКАМ!» (narkotiki.ru) НЕТ - НАРКОТИКАМ: ХРОНИКА
главное новости по оперативным данным официально закон антинаркотическая реклама фоторепортажи массмедиа здоровье родителям, учителям, психологам мнения экспертов исследования журнал "Наркология" книжная полка о проектепоиск

Варианты удовольствий или только одна исповедь - лекция А. Г. Данилина (11, часть II)

 

Часть I.

Потом был еще трип — кетамин плюс грибы. Здесь время и пространство столкнулись и рассыпались, и я медленно погрузился в какой-то нереальный сюжет.

Миша не замечает, что это самое распадение пространства (типичное для кетамина устрашающее переживание) является логическим продолжением его первых психоделических опытов. Ощущение текучести мира, его растворенности — это начало распада — «рассыпания» реальности. Целостное восприятие реальности есть основа целостности нашего восприятия самих себя. Растворение мира — начало распада, разрушения целостности собственного «Я».

Потом хороший ЛСД трип с суицидальным желанием. Я сидел на берегу реки Невы, смотрел в воду и почему-то хотел умереть. В тот момент меня остановили друзья и мысли о матери. Было безумно грустно от ощущения того, что жизнь идет своим чередом и что от судьбы не уйдешь.

В описаниях Миши начинают все больше и больше проявляться признаки «перегорания» — специфические признаки перенапряжения нервной системы. Мы настолько привыкли к парадоксам, что читатель, наверное, даже не останавливает своего внимания на словах «хороший ЛСД-трип с суицидальным желанием». «Хороший трип» — это наркотическое опьянение, доставившее удовольствие. Каким же образом может доставить удовольствие... желание покончить с собой?

Единственный способ, которым я могу это объяснить, это описанный гениальным русским физиологом А. А. Ухтомским «принцип доминанты». Доминанта — это очаг перевозбуждения коры головного мозга, через который практически не могут проходить электромагнитные сигналы остальных нервных волокон. В результате определенный участок нервной системы и содержащиеся в нем мысли или эмоции остаются неизменными независимо от состояния других отделов нервной системы и поступающих к ним сигналов об изменениях внешней среды.

Ухтомский доказал, что доминанта как магнит способна притягивать к себе сигналы из других отделов нервной системы, включая их в структуру «застойного возбуждения».

Многим из нас это состояние хорошо знакомо по ощущениям крайнего горя, которое мы испытываем при потере близкого человека. На некоторое время все, что происходит вокруг, казалось бы, напоминает о нашей утрате. Любые слова, сообщения в газетах и книгах или кадры телепередач ощущаются как имеющие непосредственное отношение к нашей беде.

Признаки такого перевозбуждения появились в Мишином отчете на фоне опьянения кетамином.

Если первоначальное, вызванное наркотиками, возбуждение, сформировавшее в нервной системе пациента доминирующий очаг, было тесно связано с чувством удовольствия, то последующие, даже самые страшные, ощущения будут связаны с тем же чувством.

У фюрера видения гигантских фигур вызывали не удовольствие, а животный страх. Переживания выхода из тела — ощущения предсмертные, они связаны у людей, прошедших через клиническую смерть, с животным — витальным страхом.

Миша этих эмоций не испытывает, а если бы испытывал, то, наверняка, прекратил бы свои эксперименты. Я знаю много молодых людей, для которых отчетливое желание покончить с собой в ходе трипа было достаточным, чтобы навсегда прекратить прием наркотиков. Знаю, разумеется, и истории, в которых это желание было реализовано... некому было останавливать.

Однако, феномены перевозбуждения и формирования в нервной системе пациента эпилептического очага, это феномены не характерные для людей, которые употребляют галлюциногены, включая сюда и кетамин, и марихуану, и грибы, и LSD... Читая эти фрагменты Мишиного отчета, я предположил, что в нем имеется некая ложь, точнее говоря, не ложь, а "умолчание".

Для того, чтобы с Мишей произошло все то, что он описывает дальше, он должен был использовать не только галлюциногены, но и наркотики другой группы — психостимуляторы. Дело в том, что психостимуляторы, и прежде всего самодельные амфетамины, известные у нас под названиями "винт", "эфир", "фен", "мулька" и т. д. очень быстро приводят к изменениям психики, чрезвычайно сходным с психическим дефектам у больных эпилепсией.

Более того, я убежден, что именно сочетание приема галлюциногенов со психостимуляторами создает ситуацию психоза, чрезвычайно схожую с ситуацией, которая носит магическое имя — шизофрения.

Только много позже Миша сказал, что действительно принимал один и подпольных амфетаминов, известный в наших танцевальных клубах под названием «фен».

Настало время субботы 14, я пришел домой вечером и круто накурился. И... я услышал, я услышал голос. Представившись, якобы, моей женой из будущего, того будущего где люди открыли для себя волшебные свойства наркотиков. Телепатия, полеты в астрале, перемещения во времени...Так, какое — то время я общался с ней, о чем конкретно сейчас уже вспомнить не могу.

Через несколько дней я уговорил своего друга съесть со мной грибов. Мы пошли в парк и употребили по 50 штук. Это был восхитительный трип. Меня накрыло очень по доброму, был конец октября, и светило солнце. Мы. гуляли в парке, я рассказывал своему другу про астрал, который сам никогда не видел, мы читали наставления Лири... вдруг меня начало перекрывать, я очутился в Москве, захваченной Наполеоном. Потом 18 век. Я дерусь на дуэли, мне все очень нравится, и голос в голове моей любимой. Чувство было такое что нас трое, причем это ощущал не только я, но и Денис, мы вышли на поляну, и она сказала мне смотри на него, и я увидел, как Денис голый воспаряет к небесам. Было такое чувство что я прикоснулся к чему-то божественному, к чему-то очень проникновенному и тайному. Тут я понимаю, что он — Бог, а он — как ни в чем небывало — идет себе по тропинке и смеется. Тут я как бы вылез из своего тела и оглянулся вокруг и понял, что кроме четырех сущностей никого не существует. Я спросил кто же четвертый? И она назвала имя моего друга. Ощущения были превосходными, я как будто заново родился, дело в том, что я как будто всегда знал, что я бог. Один из четырех богов.

Когда я перечитываю эти два абзаца Мишиной исповеди, меня охватывает что-то вроде ужаса. Ведь я собираюсь дать психологический комментарий к переживаниям, которые в медицине называются коротким словом "психоз" и никакому дальнейшему анализу не подлежат. Почти вся, современная мне, отечественная психиатрия пренебрежительно скажет, что я "психологизирую" болезнь, которая носит название "шизофрения" и которую коллеги сегодня мягко называют "эндогенным психозом".

Не смотря на все это, я, по-прежнему, сохраняю убеждение, что Мишины видения имеют совершенно иное происхождение, а их анализ позволяет понять смысл появившихся галлюцинаций.

Для этого мы с вами должны объяснить:

а) происхождение голоса, который услышал Миша;

б) женскую природу этого голоса ("жена из будущего");

в) Мишины "путешествия во времени", и, наконец,

г) его ощущение прикосновения к "божественной тайне" и ощущение себя и своих друзей богами.

Что мы с вами успели понять, как из предыдущих лекций этого цикла, так и из предшествующих переживаний самого автора отчета?

Во-первых, Миша, как и многие другие молодые люди в разных культурных традициях и в самые разные исторические времена, пытается обнаружить некое тайное, а потому интересное знание. Чтение книг Лири, Маккены, Кастанеды и т.д. позволяет ему понять, что интерес он испытывает в поисках "просветления", обретаемого с помощью вещества. В своих книгах я уже много писал о том, что этот поиск абсолютно аналогичен "алхимическому деланию" — поиску вещества, способного "просветлить", то есть изменить, трансформировать "грубую" материю, выделив из нее "золото", т. е. истинную "светлую" или "тонкую" природу.

Осознает это Миша или нет, но его поиск и есть вечное человеческое желание измениться — трансформироваться и обрести свою "вечность".

На самом деле, Миша охвачен желанием сбежать от смерти, которой беременна окружающая его реальность. О самой смерти Миша не думает. Он чувствует себя в реальном мире неуверенно, но эта неуверенность и есть чувство угрозы, исходящее из внешнего мира. Он грозит разрушить Мишу своей сложностью и неопределенностью и поглотить его. Ему, почему-то, спокойнее в мире психоделических грез, хотя в них и прячется подлинная угроза его жизни.

Во-вторых, Мишин мозг испытывает состояние перевозбуждения, что позволяет нам, в частности, анализировать два последних абзаца как единое целое. Мозгу, в структуре которого сформировалось "застойное возбуждение" ("парабиоз", если использовать термин русского физиолога А. Веденского) уже все равно, какое вещество используется в качестве наркотика. Происходит это потому, что само состояние перевозбуждения вызвано «фоновым» (скрытым, не звучащим в отчете) приемом «фена» и не проходит при приеме других психоактивных веществ.

Давайте начнем сначала. Желание трансформации есть абсолютно естественное человеческое желание. Мы все испытываем его в подростковом возрасте как желание из чего-то раздробленного, разорванного на множество частей превратиться в нечто цельное. Жена Станислава Грофа — Кристина Гроф подробно описала связь этой потребности в индивидуации и наркотиков в своей книге "Жажда целостности", к которой мне бы хотелось отправить тех, кто хочет подробнее понять подобное состояние души.

Почти все мы подростками видим сны о смерти и перерождении. Эти сны, как это подробно показал Карл Юнг, являются обязательной частью взросления — длительного процесса внутренней трансформации и нашего превращения в абсолютно иное существо; иное по сравнению с тем, кем мы были, когда были детьми.

Парадокс, который первым описал все тот же Карл Юнг, заключается в том, что это "иное существо" является чем-то, что нам уже знакомо. Оно "является другой личностью внутри нас, — писал К. Юнг, — большей и значительной, созревающей в середине, и уже знакомой нам как внутренний друг нашей души".

В качестве мифологического примера Юнг приводил неизвестного друга, которого бог-солнце всегда везет вместе с собой на колеснице, как это изображается на древних рисунках и монументах.

По мнению Юнга, наша детская (а порой и взрослая) мечта о близком друге, друге, который являлся бы одновременно и частью нашей души и ее образом во внешнем мире, лишь проекция нашей вечной внутренней двойственности.
 

"Такое представление дружбы двух реальных людей является внешним отражением внутренней реальности: оно раскрывает наше взаимоотношения с внутренним другом души, в которого сама природа хотела бы нас превратить — в ту личность, каковой мы всегда являемся, и все же никогда не можем полностью слиться. Мы подобны паре диоскуров, один из которых смертен, а другой — бессмертен (вечен — А. Д.), и которые, хотя всегда вместе, никогда не могут стать одними. Процессы трансформации стараются сблизить их друг с другом, однако наше сознание создает противодействие, поскольку другая личность кажется странной и сверхъестественной, и поскольку мы не можем свыкнуться с мыслью, что не являемся полным хозяином в своем собственном доме. Мы предпочли бы всегда оставаться "Я" и больше никем. Но мы оказываемся лицом к лицу с этим внутренним другом или врагом, и является ли он другом или врагом зависит от нас самих."

Карл Юнг (все выделения сделаны мною — А. Д.)
 

Если мы задумаемся, то поймем, что для того, чтобы услышать голос "внутреннего друга" вовсе не обязательно быть душевнобольным.
 

"Напротив, — пишет К. Юнг далее, — это наиболее простая и естественная вещь, какую только можно себе представить. Например, вы задаете себе вопрос, на который "он" вам отвечает. Дальнейшее обсуждение проходит как всякий другой диалог. Вы можете объяснить его самому себе как "ассоциации", или "разговор с самим собой", или как "медитацию" в том смысле, в каком об этом говорили древние алхимики, которые обращались к подобному собеседнику как к "тому самому другому, находящемуся внутри".
 

Действительно, мы же не боимся существования внутри себя собеседника, которого в быту называют "голосом совести".

Я хочу сказать, что описанный Юнгом "вечный собеседник" способен периодически отчуждаться и превращаться в "собеседника-галлюцинацию".

Такое отделение одного из участников нашего внутреннего диалога всегда будет связано с состоянием перенапряжения нервной системы. В уже упоминавшемся нами, примере со смертью близкого, охваченный горем человек очень часто испытывает физическое ощущение того, что ведет прямой диалог с умершим, и спиритизм является лишь крайним проявлением феноменов этого рода.

На самом деле человек ведет диалог с отделившимся от целостной перцепции очагом доминантного перевозбуждения своей собственной нервной системы. Правда этот внутренний собеседник имеет отношение к нашему вечному "Я" и поэтому никто не может знать, до какой степени подобный диалог является лишь галлюцинацией.

Не может знать этого, находясь внутри переживания, и Миша.

Однако, большую часть наших внутренних диалогов, т.е. разговоров с самим собой, мы ведем, естественно, с однополым собеседником. Миша слышит женский голос — голос своей "будущей жены". Имеет ли это отношение к личности самого Миши или это свидетельство в пользу загадочного "эндогенного психоза"?

Этот вопрос и является решающим в вечном споре двух психиатрий: психиатрии нозологической — чисто описательной, главное в которой назвать болезнь и психиатрии понимающей или психодинамической, главное в которой научиться понимать смысл феноменов, происходящих в душе другого человека, независимо от того, какими факторами вызвано их появление.

«Понимание, верное оно или нет, есть плод уважения, в том числе уважения к падшим мира сего... есть плод той самой христианской любви, к которой звали нас наши Отцы», — писал Василий Розанов в книге «О понимании» — первой своей философской книге.

Попытка советской психиатрии свести функционирование человеческой души к системе верифицируемых по внешним признакам названий — «нозологий» и вела и продолжает приводить к отчуждению врача и пациента друг от друга.

Врач, выучивший предельно простую в сущности своей систему терминов, получает магическое, по своему происхождению, внутреннее право манипулировать сознанием пациента с помощью психоактивных лекарственных веществ, которые по своим экзистенциальным свойствам неотличимы от наркотиков, точнее говоря, отличаются только по формальному признаку разрешенности государством...

Мне думается, что понимающая, основанная на христианской любви психология и психиатрия и есть та единственная традиция, которой мы должны следовать, если хотим быть продолжателями того лучшего, что создало для нас отечественное религиозное и философское мышление.

Для русской религиозно-философской мысли, начиная с Владимира Соловьева, истинная душа мира имеет женскую природу, и любая реальная женщина является носителем этой первичной и всеобщей женственности. Развитие русской понимающей мысли, как мы знаем, было насильственно прервано к концу 10-х годов ХХ века. Не зная о существовании отечественных идей, почти к тем же выводам пришла и европейская психодинамическая мысль.

Известный психоаналитик Дональд Винникотт показал, как из опыта взаимодействия с материнской грудью — самым первым внешним объектом, с которым сталкивается маленький человечек, формируется "самый, наверное, простой опыт из всех переживаний человека — переживание того, что я существую... Именно в этом заключается чувство существования, которое передается женским началом в мужчинах, женщинах, детях из поколения в поколение... именно это чувство существования позволяет нам становится «отдельными» и взаимодействовать с объектами окружающей реальности."

Вы, наверное, обратили внимание, что в Мишином отчете чувствуется некое нарастание его уверенности и увлеченности собственным психоделическим опытом. Но, отмечая это, мы не должны забывать также и о том, что все большее и большее погружение Миши в фантастические переживания обозначает все большую и большую Мишину неуверенность в его взаимоотношениях с окружающей реальностью. Собственно говоря, пациент Миша в наших с ним разговорах и рассказывает о том, как вместе с этим погружением нарастает отсутствие интереса к окружающему и страх по отношению ко всему тому, что, по словам Миши, находится "за пределами реальности наркотиков", то есть в нашем с вами мире.

Мишина мама в это время все больше и больше уверяется в том, что ее ребенок болен психически, и все больше и больше отстраняется и отчуждается от него, пытаясь передать ответственность в руки врачей. А пациент Миша рассказывает мне, что в тот период своей жизни у него была мечта жениться.

Эту тему мы уже обсуждали... Читателю не сложно понять, что мечта жениться является на самом деле мечтой об обретении «новой мамы», которая вместо Миши будет взаимодействовать с той самой реальностью, которой Миша боится...

Мы снова сталкиваемся с тем, что Мишины психоделические переживания отбрасывают его назад по эволюционной шкале. Испытывая неуверенность и страх в реальном мире, он обретает опору в сноподобных галлюцинациях, которые возвращают его к младенческому периоду жизни, ко времени, в котором он обретал уверенность в собственном существовании, опираясь на женское, материнское начало своего бытия. Для Миши, женская основа собственного бытия, значима особенно. Мама воспитывала его одна.

В биологической науке вместо герметического «закона аналогии» (что внизу, то и наверху) действует закон соответствия онтогенеза филогенезу. Младенец в утробе матери проходит все стадии эволюции своего вида. Во время своих экспериментов с LSD Гроф убедительно доказал, что наша взрослая психика хранит воспоминания о периоде внутриутробной жизни, причем, не только о состоянии окружающей среды — матки, но и память собственных ощущений плода. Стало быть, получение нами того, что Уилсон назвал «молекулярным растительным сигналом», отбрасывает человека назад и по лестнице онтогенеза (ранние детские и внутриматочные переживания), и по лестнице филогенеза (архетипические древние переживания, связанные с умиранием или зарождением сознания).

Страшненькое подтверждение биологическому закону есть в уже упоминавшейся книжке Д. Соколова:
 

«...он привез марку ЛСД, мы ее разделили, плюс мы разделили один большой гриб, который в этот день у меня вырос... Потом опять появился Л.; кажется, это он предложил залезть на дерево... Мы залезли, я стал качаться на ветках... и, как пишут в книгах, „слез с дерева другим человеком“. Нет, не человеком. Я понял, что я — обезьяна... Я забрался на дерево над ним, и тут-то началась моя счастливая жизнь, когда у меня оказалось четыре конечности и вечный кайф лазания по дереву. Так мы, в общем-то, и провели всю ночь: он в кресле, я на сосне. Он палил костер, а я кидал шишки, целясь в него.

Я открыл, как висеть вниз головой. Как цепляться ногами. Понял, что нужно три «держащих» точки для устойчивости. Позы, которые на земле были йоговскими, на дереве получались сами собой...»
 

Множество мыслителей как нашего века, так и предшествующего пытались доказать, что человек не ведет свое происхождение от обезьяны. Мне кажется, что Соколов своим психоделическим экспериментом доказывает буквально следующее: Дарвин прав! По крайней мере, один человек на земле — Д. Соколов — совершенно точно произошел от обезьяны... и страшно хочет вернуться обратно в свое первобытное состояние.

На физиологическом уровне, за счет все того же предельного доминантного напряжения определенных отделов мозга, галлюцинация приобретает черты отдельной личности внутри Миши. «Сон — это ночное удовлетворение дневных несбывшихся желаний»,  — писал З. Фрейд. Мишины желания удовлетворяет ...галлюцинация.

Но это не познание будущего. То, что Миша ощущает как «прикосновение к чему-то божественному, чему-то тайному» на самом деле является лишь прикосновением к собственному детству, к своим инфантильным ощущениям и желаниям.

Но и это далеко не все. Сила, тянущая Мишу к регрессу — в сторону его собственного младенчества, одновременно влечет Мишу к смерти. Как сказал бы К. Юнг — «в сторону коллективного опыта умирания».

В очередном «грибном» трипе, который является продолжением — «второй серией» галлюцинации, которую вызвала марихуана (вы помните, что теперь используемое наркотическое вещество безразлично) Миша путешествует по времени — оказывается в Москве, захваченной Наполеоном, дерется на дуэли в XVIII веке...

Выбравшийся из своих кошмаров, пациент, анализируя вместе с нами свои переживания, легко вспоминает, что очень увлекался в это время музыкой «Queen» и фильмом «Горец». Но не в этом главное.

Просмотр сцен из своей реальной жизни, снов и воображения является описанным множеством авторов, начиная с Моуди и его знаменитой книги «Жизнь после жизни», еще одним (после выхода из тела) стандартным переживанием умирающего мозга.

Однако и это не последний аспект смерти, таящейся в описанных Мишей переживаниях. Конец второго абзаца из фрагмента, который мы комментируем, оставляет ощущение некой древней религиозной службы.

Миша и его спутник чувствуют присутствие «жены из будущего» как присутствие некого женского божества, которое превращает Мишу и Дениса в богов и призывает еще одного Мишиного знакомого (не присутствующего в этом конкретном трипе в качестве «четвертого бога»). У Миши возникает ощущение того, что он всегда был богом.

Не будучи способным это осознать внутри своей галлюцинации, Миша оказывается на древнем языческом капище.

Мать предшествует сыну. Женское первично не только в истории отдельного человека, но и в истории человечества.

Материнский символ сферы (материнский уроборос), с которым Миша столкнулся ранее, в человеческой истории сменяется символом Великой Матери.

В своей «психоделической эволюции» Миша попадает из первой во вторую стадию развития сознания. Личное уже выделилось из матки (сферы), но все еще подчинено всевластной Матери-Богине. Миша не знает таких мифологических персонажей как Аттис, Адонис или Осирис, богов, которые не просто рождены великой матерью, но и являются ее любовниками. Этих богов мать-любовница («будущая жена») сначала любит, а потом убивает и хоронит. Мать-Богиня оплакивает их, а затем вновь порождает на свет божий.

Миша напрямую сталкивается с древнейшими общечеловеческими переживаниями, которые Юнг назвал архетипами. Эти переживания нашли свое отражение в мифологии.

Юноши, избранные Матерью-Богиней Кали, Деметрой, Кибелой, Герой или Афродитой в свои любовники, становятся богами, но:
 

«Молодые мужчины, выбранные великой матерью в качестве своих любовников, — писал уже упоминавшийся нами Э. Нойманн, — могут оплодотворить ее, они даже могут почитаться в качестве богов плодородия, но фактически они остаются всего лишь фаллическими супругами Великой Матери, трутнями, служащими пчелиной матке. Их убивают, как только они выполнят свой долг оплодотворения.»
 

Мише «все еще везет», архетипическая галлюцинация не доходит до момента убийства юных «богов» Мишиной «женой из будущего»... Вполне возможно, правда, что это переживание и не могло так закончится. Юноши-жрецы Кибелы некоторое время до своего принесения в жертву то же упивались экстазом своей причастности к природе божества.

Но ведь это чисто человеческое переживание, — скажет мне вдумчивый читатель, — и это очень интересно. Как же быть с вашими рассуждениями о превращении человеческой души в растение?

Я думаю, что в этом переживании нет ничего противоречащего нашим предыдущим рассуждениям. Это попытка бессознательного предупредить Мишу о том, что его душа может потерять свою человеческую природу — умереть как отдельное и самостоятельное сознание. И даже более того!

Дело в том, что с точки зрения этнографов и специалистов по мифологии между богами-юношами и растениями нет практически никакой разницы. Они же божества плодородия! Давайте, почитаем дальше Эриха Нойманна:
 

«Характерно, что фаллические юноши («Денис голый, воспаряющий к небесам», — А. Д.), божества растительности, не являются только лишь богами плодородия; как нечто, появившееся из земли, они представляют собой саму растительность. Их существование делает землю плодородной, но как только они достигают зрелости, то должны быть убиты, скошены и убраны в виде урожая. Великая Мать с пшеничным колосом, ее сыном-злаком, является архетипом, сила которого простирается вплоть до Элевсинских мистерий, Христианской Мадонны и пшеничной Гостии, когда поедается пшеничное тело сына. Юноши, принадлежащие Великой Матери, являются богами весны, которых необходимо убить, чтоб Великая Мать смогла оплакать и возродить их в виде нового урожая.»
 

Внутри этого переживания Миша не умирает, но оно становится «последним предупреждением». Все, что он испытывает дальше, напрямую связано со смертью Эго, как отдельного самостоятельного и свободного сознания.

Миша погружается в структуру растительной «матрицы», которая и является психозом — смертью человеческой произвольности.

С сознанием того, что я — Бог, я прожил недолго, пришло время страха.

Я уже ничего не употреблял, только курил, у меня были сильные галлюцинации, так называемые мыслеобразы. Я курил, ложился на кровать и галлюцинировал.

Точно не могу сказать, когда я начал чувствовать тревогу, но боги сменились демонами. Я начал чувствовать их незримое присутствие. Смысл был таков, я заглянул туда, куда не пускали простых смертных. Как оказалось, психоделики использовались для переселения душ искусственным путем.

Занимались этим пришельцы из другого измерения, так называемые демоны, они изымали душу из тела и вставляли на свой выбор. Они находились на более высшей ступени эволюции, к тому же обладали магическими возможностями.

Помните, мы с вами говорили, что «клетки» ада тоже наполнены светом, и что свет этот особый — огонь, сжигающий души. Поэтому замена «богов» «демонами» является абсолютно логичной в рамках все тех же архетипических переживаний близости смертного часа.

Я толком не знал, как это все делается, но чувство постоянного страха не покидало меня. Во всех моих друзьях сидели демоны. Они разговаривали со мной черед людей Говорит что-нибудь человек, а я слышу, как через него со мной общаются духи. Весь приток информации проходил только через людей, книги, я тогда уже не читал, зачем, ведь, и так я не знал, куда деваться от свалившейся на меня информации.

Я не мог бороться с ними напрямую. Сила то приходила, и я чувствовал прилив мужественности, то уходила, и я был совершенно запуган и забит.

Сутью описанных Мишей переживаний является ощущение того, что функции собственного сознания как бы дезавтоматизированы. Миша все больше и больше не управляет собой, им все больше управляют «демоны», но самое интересное, что постепенно внутри своего бреда Миша приходит почти к тем же самым выводам, что и я:

Потихоньку начал ПРОЯСНЯТСЯ сюжет.

Дело в том, что всякий психоделик имеет свой собственный разум, на деле получалось так: сначала ты ешь грибы, потом они едят тебя. В грибах находятся духи, индейцы, эльфы, колдуны, демоны, в марках роботы. Грибы как — бы входят в симбиоз с человеческой душой и осуществляется переселение душ.

Причем в оригинале в грибах находились добрые духи, ангелы земли, это были местные души, которые шли на войну с силами зла, господствующими в нашем времени. Я был в прошлом индейцем ацтеком, я видел во сне Мексику, степи, пустыни, я видел поседение индейцев и видел свою жену, которую потом убило вражеское племя. Я жил в то время, когда еще Колумб не открыл Америку, и индейцы были совсем дикие. Демоны были пришельцы, которые тоже жили в теле, но попадали туда с помощью колдовства. С этого момента жизнь моя стала походить на настоящий ад. Кругом были демоны, демоны были во мне, они были в моих друзьях. Так я попал первый раз в больницу. Мена накачивали препаратами, но галлюцинации не приходили, я продолжал страдать от демонов которые находились в теле.

Миша не владеет такими понятиями как «экзистенция», «архетип», «этнографические стигмы» или «коллективное бессознательное», но попадает в непосредственную сферу действия этих понятий. Он пытается образно передать ощущение проникновения абсолютно чуждой человеку экзистенции в структуру сознания. Ведь растительная или грибная жизнь это абсолютно другая, чуждая человеку ветвь эволюции.

Шарль Бодлер около сотни лет назад пытался передать то же ощущение, связанное с курением опиума. Бодлер писал: «сначала ты куришь трубку, но довольно скоро начинаешь чувствовать, как трубка курит тебя». Миша пишет то же самое, только еще более страшно: «Сначала ты ешь грибы, потом они едят тебя».

Я не могу сказать, связаны ли видения Мексики и древней Америки с чтением Мишей Маккены и книг других "психоделических" авторов, или «этнообразующие» (включенные в сакральную культуру) растения способны нести в своем информационном пакете («молекулярном импринте») гораздо более сложную образную систему, чем это сегодня может предположить медицинская наука...

Но именно медицинская, так как квантовая физика, в тех теориях, которые представляют себе вселенную как голограмму, предполагает, что в сколь угодно малом фрагменте информации может храниться и вся информация об объекте.

Понятно одно, Миша чувствует, что его собственное сознание подавляется наркотиками, которыми он пользуется, причем внутри его психоза-переживания происходит не только регресс к ранним детским и древним архетипическим переживаниям интимно связанным со смертью сознания. Незаметно для Миши, его сознание на пороге собственной гибели говорит символами абсолютно чуждого этнического пространства, символами чужой культуры.

Я думаю, что и слово «демоны» Мишей используются не для описания конкретных существ с рогами и хвостом, он чувствует, что что-то, абсолютно чуждое его собственному пониманию мира, его культуре.

С точки зрения глубинной психологии канон культуры возникает путем проекции архетипических образов из бессознательного. Миша сталкивается с пугающими образами, для которых в его культурном каноне нет названия, и пытается определить их знакомыми словами «индейцы», «колдуны», «демоны».

Этот чуждый личности мир чувственных переживаний, находящихся «внутри» используемого им вещества, начинает насильственно заполнять пространство умирающего сознания личности. Поэтому Миша одушевляет заполняющие его ощущения. Раз они «захватывают» его опустевший разум, значит, эти образы должны иметь собственную злую волю — «душу».

Миша уже не способен задумываться о том, что «их» злая воля — это воля его самого, продолжающего своими руками запихивать в себя наркотики — носители кошмара. Свои ощущения, с помощью известного механизма проекции, он переносит на всех окружающих его людей.

Помните, в Булгаковской пьесе «Иван Васильевич» и в одноименном фильме Э. Рязанова, средневековые герои называют «демонами» представителей иной культуры (наших современников), поведение которых они понять не в состоянии.

В Мишином отчете слово «демоны» появляется вместе со сноподобными мексиканскими переживаниями.

Я не могу этого утверждать, но думаю, что если бы в психиатрической больнице в этот момент Мишу не только «накачивали препаратами», но и смогли бы объяснить психологию происходящего с ним, то есть помогли бы его сознанию, не способному проанализировать происходящие события, разложить их все в какое-то подобие логической цепочки, это могло бы помочь Мише преодолеть страх, почувствовать свое сознание цельным и на основе своего же собственного опыта он смог бы отказаться от наркотиков.

Однако гипнотическое слово «шизофрения» не дает возможности задуматься о том, что в основе того, что происходит с Мишей лежит не болезнь, а личность, т. е. опыт который Миша получил во время трипов, и который его мировоззрение не смогло «переварить», разместить в имеющейся системе файлов Мишиного разума...

Опыт не вылечишь лекарствами. На мой взгляд, именно поэтому коллегам и не удалось избавить Мишу от «демонов».

Вышел я летом, все такой же сумасшедший, но уже чуть — чуть окрепший. Я мог уже не замечать их, и настраиваться на другие волны. Летом в Москве появилось писипи. В РСР нет ни времени, ни пространства, и она не обостряет чувства. Это было как раз то, что мне нужно, что бы спасти свою бессмертную душу. Нас было 5 человек, и все лето мы занимались тем, что принимали писипи и.... играли. Сюжет я разгадал позже. Три друга идут на войну и несут с собой новую волну. САТИ — ИОГА! Точнее не волну, а целую эру. Эру избавления от пришельцев. Трудно описать все словами, но мы били демонов лазерными мечами, как какие-нибудь рыцари джидаи. Изгоняли демонов из тел своих друзей. Спускались в ад, крепко взявшись за руки. И многое, многое другое.

Сати-йога — это йога света...

Миша вместе с друзьями продолжает борьбу с демонами. И снова, совершенно другое вещество продолжает так и не прерванный госпитализацией «сюжет». Миша становится «воином света».

Воины света встречаются в современной культуре отнюдь не только в Мишином отчете и в упомянутой Мишей киноэпопее «Звездные войны». Так называется один из романов сверхпопулярного ныне Паоло Коэльо; время от времени «воином света» называет себя Дон Хуан — магический герой знаменитых книг Карлоса Кастанеды... Так можно назвать любого положительного героя боевика или экранных версий комиксов и фэнтази, включая сюда и знаменитого Гарри Поттера.

И снова, внутри своего боевика-психоза Миша совершает путешествие назад одновременно в собственное детство и в прошлое коллективного бессознательного.

Мифы о сотворении мира во всех мировых религиях начинаются с первичного мига оплодотворения хаоса аморфной и неструктурированной материи божественным разумом — Логосом. Сам этот миг — первичный миг бытия, само это мгновение зарождения жизни является катастрофой космических масштабов, и первым плодом этой катастрофы становятся... чудовища.

Они уже не являются хаосом, но они еще и не наделены божественным разумом. Они «полу-разумны» и владеют чудовищной и всепоглощающей силой хаоса. Специалисты по этнографии называют таких чудовищ «хтоническими». Таковы, например, титаны греческой мифологии — дети богини земли Геи. Такое же происхождение имеют циклопы и Горгона Медуза; отсюда же тайная и необъяснимая инфернальная сущность дракона европейских сказок и Змея Горыныча в сказках русских.

Когда силы Логоса наделяют наш мир разумом и его логической организацией, чудовища начинают мешать этому процессу. В русском языке за этими полу-разумными чудовищами, существующими на грани дневного света и ночной тьмы, утвердилось название «демоны». Для борьбы с ними внутри мифа появляются Герои — «воины света» (Логоса).

Герои — первые люди на земле, которых миф наделяет всеми свойствами индивидуальности — способностью совершать самостоятельные поступки. До них такой способностью обладали только боги.

Так было в мифологической истории человечества. Но точно также происходит и в раннем детстве каждого из нас. Может быть, кто-нибудь из читателей обращал внимание на то, что, не смотря на наличие компьютеров и сверхсовременных электронных игрушек, самыми популярными игрушками мальчишек, находящихся в периоде становления индивидуальности, примерно с 4-х и до 7—8 лет, являются игрушечные мечи и пистолеты.

Для классического психоанализа эти предметы всего лишь «продолжение фаллоса» и служат для усиления телесных чувственных удовольствий. Но для аналитика, который сталкивается с такими необычными вещами, как принудительный регресс под воздействием наркотиков, становится очевидным, что каждый мальчишка использует свой игрушечный меч точно так же, как использовал свою игрушечную шпагу Щелкунчик в сказке Гофмана — для обороны от непостижимых для его слабенького разума «чудовищ», наступающих на него со всех сторон из окружающего взрослого мира.

Ребенок берет с собой игрушечный меч, когда смотрит мультфильмы — он обороняется от чудовищ кинематографа, но ту же игрушку он приносит с собой на кухню к ругающимся между собой родителям, ведь в крике на кухне ему тоже мерещится «чудовище» — непостижимая для его разума, а потому ужасная, угроза.

Посчитайте, сколько раз ваш пятилетний сынуля пришел на кухню с мечом или пистолетом, и вы сможете увидеть, сколько чудовищ родители вместе с телевизором наплодили в его душе.

Этот фрагмент — единственное место в отчете, в котором Миша сам называет то, что с ним происходит, игрой. Под воздействием наркотиков, ребята, в буквальном смысле, делают то же самое, что и маленькие дети — они играют. Мы с вами знаем, что игра это один из главных способов познания мира. Слова «мы играли», на самом деле, означают «мы пытались познать тайну мира взрослых». Всю Мишину историю можно описать этими словами. Миша играет в какую-то невероятно опасную игру. С совершенно неожиданной стороны, мы прикасаемся здесь к тайне игры вообще. Именно с ее помощью мы преображаемся. Из «куколки» — ребенка превращаемся в «бабочку» — взрослого человека. Все, что человек делает, он делает с какой-то внутренней целью. Умеем ли мы задумываться о смысле игр, в которые играют наши дети... даже если «дети» кажутся нам совсем взрослыми?

В процессе своего регресса — скатывания к детским переживаниям и ощущениям, Миша пытается защищаться от незнакомых ощущений, которые пытаются стереть его личность, и его усилия также бесплодны, как бесплодны усилия маленького ребенка справиться с конфликтами в семье с помощью игрушечного меча. Он продолжает принимать наркотики, и это обозначает, что нашествие чудовищ ничем не остановить...

«Игры» повзрослевших мальчиков сильно отличаются и от героического мифа и от детской игры. Целью игр с собственными галлюцинациями, по-прежнему, является получение одного лишь удовольствия.

Во время детской игры мы получаем эмоциональные сигналы: если наши действия были правильными, то мы побеждаем — испытываем удовольствие. Если нет, мы терпим неудачу — испытываем отрицательные эмоции. Так идет процесс научения.

Наркотик вызывает принудительное удовольствие, не зависящее от результатов игры (эмоциональная доминанта уже сформирована перевозбуждением). Эйфория не дает получить урок. Не испытывая отрицательных эмоций (страдания), нельзя ничему научиться.

Для того, что бы освободиться от тяготеющей над ним воли богов («матрицы») герой мифа должен пройти через страдания. В борьбе и страданиях герой обретает те волшебные свойства, которые позволяют ему победить хтонических чудовищ и обрести свободу — стать независимой (подобной богам) личностью. Вспомните, например, судьбу Геракла — с детства знакомый нам героический образ древнегреческих мифов. Герой всегда выбирает дорогу «налево от камня».

Миша выбрал дорогу «направо»...

Да только у нас с вами не очень много поводов относиться к Мишиному безумию свысока. Вся наша культура выбирает эту «дорогу».

Неистребимая любовь взрослых мужчин к оружию приносит, из года в год, все больше и больше неприятностей. Бешеная популярность боевиков и фэнтези, популярность, не сравнимая ни с одним другим жанром литературы или кинематографа, свидетельствует не только о свойственной мужскому полу сексуальной агрессивности, но и о том, что нашу душу тоже пытаются захватить какие-то нам самим не понятные до конца чудовища. Современность ведет к регрессу не только Мишу, но и каждого из нас...

И он снова, желая быть особенным, оказывается таким же, как все. Он использует, в сущности, те же средства, что и все остальные. Мы используем внешние, не имеющие никакого отношения к нашему «бессмертному собеседнику», объекты способные подменить «машине желания» творчество и смысл жизни — все те же дома, автомобили, рекламные ролики, модные фильмы... Все, с помощью чего можно купить чувство нашей особой значимости (личной идентичности). Миша покупает наркотики, согласно психоделическому мифу, «открывают двери восприятия». За этими дверями оказываются все те же инфантильные удовольствия и воспоминания, все тот же регресс... только в буквальной — символической форме.

Нам, ведь, тоже хочется найти «воинов света», чтобы они защитили нас хоть где-нибудь, хотя бы на экране телевизора... или самим превратиться в таких воинов, да только, мы не хотим задумываться о том, как это сделать.

Если вы еще раз посмотрите на старообрядческую картинку, о которой мы рассуждали, комментируя Мишину встречу со сферой, то почувствуете абсолютную логику того, что Мишины друзья «спускались в ад, взявшись за руки». Помните, в этом фрагменте отчета Миша «назвал увиденное — „материей“».

Только сейчас мы можем понять смысл этого названия. Погружаясь в свои удовольствия Миша приближался к сфере хтонического — к тому самому неорганизованному хаосу, который должен растворить, рассеять его бессмертную душу. Он приближался к сфере чудовищ.

Видение на самом деле было предупреждением. Но Миша ему не внял, он продолжал упорствовать в своем стремлении к познанию с помощью одного лишь удовольствия...

«Познать» таким способом можно лишь хаос.

Прошло лето и РСР кончилось, а групповая галлюцинация не проходила. Мы по — прежнему собирались вместе, триповали. Трип начинался от затяжки травы. Нас куда-нибудь уносило. В итоге мы попадали во фрактал, где все перемешивается. Ловушка на уровне кармы. Это фигура, куда затягивает души, и они там перемешиваются и варятся в собственном соку. Это постоянное движение сбивает тебя с толку, ты уже не знаешь, кто демон, кто свой. Ты уже не ты, а набор личностей, которые хаотично всплывают в твоем сознании. Один момент я чувствую себя своим другом, еще мгновенье — и я уже другой человек.

Это очень страшно, потому что выхода нет.

Может быть фракталы, которые описывает Миша, это и есть подлинный ад — тот единственный ад, который может устроить человеческая душа сама для себя. Миша описывает хаос, ту фазу умирания души, которая, наверное, должна предшествовать ее полному исчезновению — тотальной тишине и темноте небытия. Это буквальное описание диссоциации некой цельности, которая еще недавно была Мишей, на неисчислимое количество фрагментов, пока еще несущих в себе осколки личностных свойств.

Само по себе видение «фрактала» тоже невероятно древний архетипический образ. Дон Хуан рассказывает Кастанеде о том, что подготовленный воин («маг») может увидеть где-то на краю своего поля зрения чудовищный образ «Орла», точнее говоря, некую исполинскую тень, которую Дон Хуан называет этим словом. В этом видении маг может увидеть огоньки человеческих душ, поднимающиеся к «клюву» этого инфернального видения, для того, чтобы исчезнуть в его тьме бесследно и навсегда.

В знаменитом романе Стивена Кинга пассажиры воздушного лайнера оказываются за пределом реального времени. Я надеюсь, что читатели уже понимают, что оказаться за пределами времени — один из возможных символических образов смерти. Там, за барьером реальной жизни, они встречаются с чудовищными созданиями — «лангольерами» — существами, которые уничтожают остаток стареющей материальности, ее логос — ее форму и содержание. Они съедают (в прямом смысле этого слова) стареющую материю для того, чтобы превратить ее в ничто — лишить какого бы то ни было содержания.

Примерно ту же самую роль в древнегреческих мифах играли чудовищные Горгоны: посмотреть в глаза Горгоны Медузы значило превратиться в камень, то есть, вновь стать косной материей, лишенной индивидуального личностного начала.

«Это очень страшно», — пишет Миша.

Я могу сказать больше, это и есть сам страх. Чего бы мы ни боялись в этой жизни, мы всегда боимся одной лишь смерти, а представить ее себе можем только лишь как исчезновение личного, уничтожения нашей уникальности и неповторимости.

Столь вдохновившее Мишу видение «сферы» или «материи», в сущности, и было первым видением «фрактала».

Так прошло еще немного времени и мне в руки попалось 2 сиби. И я употребил его. Ну а потом произошло очень странное... Я проснулся ночью (меня колбасило) встал, подошел к подоконнику и съел молодой довольно большой кактус Лофофора Вильямси. Была глубокая ночь, зима на дворе. Я так прогуливался пока не увидел витрину, всю пестреющую мигающими лампочками. Я остановился напротив и стал смотреть, как перемигивают огоньки. Вдруг фокус глаз как бы расплылся, потом опять собрался, и я увидел три иероглифа. Они мерцали, потом на экране поползла двойная спираль ДНК и голос: "Тихо он ломает твое ДНК" ...довольно быстро. — ...он сломал и начал закачиваться в тело, я тряс головой, а в ушах слышал свист цифры. Вру, он сломал меня со второго раза, потому как в первый я в испуге отшатнулся...

Потом я начал говорить: " Десять, Десять, Десять", как будто "здесь" потом я сказал: "ОНДРАКОН" как "Контра" и поврорял много раз... ну а потом "ФИН_ЦИ_ЛИ_ДИН_" по слогам, ну а потом я снюхивал снежинки с куртки, и в нос мне летел запах писипи, запах химической чистоты, но не как у стирального порошка, а намного вкуснее.

Ну а потом я воткнул и просто стоял по стойке смирно, смотря как иероглифы перерастают в гриб. И гриб пульсировал зеленым цветом. Я долго стоял... пол ночи, ночь я не знаю, но меня напали тереть:((((( «ТРЁМ ТРЁМ ТРЁМ ТРЁМ». Я запаниковал и поплелся домой, с трудом ступая на отмороженных ногах. Дома я постелил кровать на пол (типа как Японцы) и свернув здоровый кусок фольги в комок, я лег и уставился на него.... вскоре я ужасно удивился, я увидел движение в углу фольги (матрицы) Это были два кубика (желтые, сторона красная), вращающиеся на ребре и скрепленные между собой алгоритмом. Короче фракталы, может слышал что — ни будь про Мальчиков-фрактальчиков?

Безумие и перевозбуждение... Иероглифы (что-то чуждое сознанию европейца) «перерастают в гриб» (вызвавший ощущение «чуждого»). Миша чувствует, что его природа меняется, человеческое сознание все еще живо в нем, и он через современные символы («ДНК») пытается передать ощущение того, что отныне его природа перестала быть свободной — что его душа программируется. Миша почти физически ощущает, что его человеческая сущность «ломается». И ее место занимает «матрица».

У этой сломанной природы психического больше нет смысла, уже нет даже ощущения множественности личности («многоликого Януса») — есть только обрывки значимых ассоциаций с названиями и формой привычных наркотических веществ. Остатки сознания привычно пытаются найти причину этой поломки, но вместо того, чтобы увидеть ее в наркотиках, сознание по тому же механизму случайных знаковых ассоциаций выискивает японцев из книги о японской культуре, которую недавно прочел Миша. Появляющиеся японцы — чужие — «причина» гибели индивидуальности, тесно перемешены все с тем же архетипическим образом фрактала.

Математические ассоциации здесь тоже не случайны, ведь числа во все времена существования человечества воспринимались как инструменты божественного Логоса. Числа лежат в основе воспринимаемой нами структуры мира, его гармонии. Фракталы, уничтожающие числовые ряды, символизируют собой крах основы основ разума — погружение в хтоническую, дологическую стихию хаоса.

У них были маленькие ручки, которыми ни нещадно терли... терли...

Кода видишь подобное — понимаешь всю безысходность, я ничего не мог сделать, я отвернулся и закрыл глаза, медленно полз какой-то трип... в нем мне в попу кололи шприц с заранее посаженной в него беременной девушкой. В ужасе я пролежал всю ночь и лишь когда начало светать, я решил заснуть.

«Терли, терли» — как Лангольеры — стирали, стирали Мишин разум.

Быть может, Миша удивится, но странный образ беременной женщины в шприце в рассказах и снах своих пациентов, я встречал очень часто. Посмотрите, как совмещается в этом символе Мишино желание вернуться обратно в мать для того, чтобы стать другим, поиск «будущей жены», женщины, которая заменит ему мать и будет вместо него взаимодействовать с миром; дикий и бессознательный страх наркотика — ведь стоит только надавить на поршень шприца, и беременная женщина исчезнет, превратившись в кровавое месиво... и впрыснутая в вену, «будущая жена» превратиться в наркотик, в котором сосредоточены все эти желания и надежды.

Что может быть хуже смерти беременной девушки, втиснутой в шприц? Ведь это смерть будущего — смерть самой возможности вернуться в полностью защищенное материнским чревом детство...

Но и это еще не все. Самое поразительное в этой жутковатой женской символике, что в ней выражается то главное, из-за чего Миша, с моей точки зрения, и начал принимать наркотики. В ней можно найти следы Мишиной потребности... в творчестве.
 

«Внутреннее „Я“, — писал Райнер Мария Рильке, — взгляни же на девушку, которая живет внутри тебя! Самые глубокие переживания художника — женские по своей природе, потому что эти переживания связаны с зачатием и рождением. Поэт Обстфельдер как-то написал о лице незнакомца: „Когда он начал говорить, это выглядело так, как будто все пространство внутри него заняла женщина“. Мне кажется, что любой поэт испытывает то же самое, когда начинает говорить».
 

Ведь, как мы говорили, Мишино «видение сферы» это тоже переживание женского начала. И в Мишином «приближении к сфере» можно увидеть модель зачатия.

Скорее всего, это действительно так. Ведь наркотики позволяют Мише не только сбежать от реальности, но и творить со своей душой то, что он и его кампания ощущают как нечто «интересное». Недаром слово «творить» имеет в русском языке два полярных вектора значений: «творить» в смысле «создавать что-либо новое» и «творить» в смысле «натворить» что-нибудь. Однако, если мы беспристрастно задумаемся, то легко увидим, что если ребенок «натворил» что-нибудь дома, то, на самом деле, он пытался совершить некий вполне творческий по своей сути поступок.

Вот Миша и пытается «натворить» что-нибудь осмысленное и «загадочное»... из себя самого.

Все то, что он переживает, человек способен испытывать и без всяких наркотиков в сновидениях, медитации, воображении, художественном творчестве... И если он выбирает наркотический путь, то это значит, что всему остальному мы — культура взрослых — не смогли его научить.

На стенах замкнутого пространства — материнской пещеры, которую нарисовал Б. (рис. 1), висят картины — некие эстетические фрагменты, на каждом из которых есть ощущение «дыры в пространстве». Эти дыры в пространстве рисунка ощущаются как надежда на выход из тупика, на взрыв внутри замкнутой бетонной коробки. Эти надежды отчасти иллюзорны, так как нарисованы на картинах, но все-таки это надежды и они связаны с живописью — одним из вариантов творчества свободного от наркотиков человеческого разума.

Во всяком случае, именно так значение этих картинок расшифровали мы вместе с пациентом Б.

Собственно и все... но это далеко не все... это письмо не только про наркотики оно, про МАТРИЦУ, как я впервые повстречал ее и ее ужасных обитателей. Это письмо про избранного.

Из одной больницы (кстати лежал в Кащенко оба раза), в другую, платную. Ну, вот, там помогли активная терапия и теплое отношение персонала. Я через 3 месяца был в норме, все даже удивились, как это они умудрились меня вылечить. Так потихоньку без психоделиков я дожил до позавчерашнего дня.

Они (Японцы) вышли на связь и объяснили, что случилось. Оказывается ДНК как шнур растянут во времени, но не тут то было, злые фрактальчики программируют вирус, который убьет всех людей. Планета лишится цивилизации. Но Японцы не дураки, они выбирают жертву (в данном случае меня) и протянув коридор, перепрограммируют мою ДНК. Уже со встроенным антивирусом и иммунитетом к гепатиту С и ВИЧ... получается от меня зависит судьба цивилизации, невероятно, я стану отцом новой расы, которой суждено отключить фракталы.

«ДНК, как шнур растянут во времени» — это и есть ощущение «матрицы» — программы — метафизического шнура к которому привязана судьба пациента — его тотальной растительной несвободы.

Еще один мой пациент — К. так изобразил этот шнур:

Обратите внимание: К. идет на картинке в сторону от света, он повернулся к нему спиной. Он медленно погружается куда-то, через время, будучи не в силах отступить от своего «пути».

Объясняя, что такое «матрица», другие ребята рисовали мне картинки (не имеющие художественной ценности), на которых различные реальные предметы связаны друг с другом шнуром или нитью сложной и разветвленной структуры. Не менее половины предметов на картинках — это растения, плоды и... грибы разумеется. Сам шнур — «матрица» жутковато похож на опутывающую все грибницу.

Но вот по поводу всего остального...

Это же следующий этап развития шизофрении, — скажут мои коллеги психиатры... и с точки зрения нашей науки будут абсолютно правы. После этапа антагонистического бреда развилась парафрения, известная в бытовой речи как «мания величия». О чем тут спорить?

Вы, дорогой автор, напрасно мучились и извели столько бумаги, у нормального психиатра складывается впечатление, что один шизофреник написал отчет, а другой его прокомментировал...

Все это так, да только вот незадача, классический психиатрический подход Мише нисколько не помог. Ведь «японцы вышли на связь» уже после того, как Миша вышел из платной больницы, в которой его «вылечили».

При этом получал он антипсихотические препараты — нейролептики самого последнего поколения. Когда он появился у меня на приеме, его мимика была практически парализована, из уголка рта капала слюна, сам он жаловался на полное отсутствие чувств и желаний. В результате лечения он не мог ни работать, ни учиться, а «общение с японцами» ни шатко ни валко продолжалось.

Миша превратился в инвалида 2-ой группы по психическому заболеванию. Врачи сообщили маме, что нейролептики (клопиксол) ему нужно принимать пожизненно, а также искать специалиста, который «согласится проводить электросудорожную терапию», так как Миша не поддается лечению фармакологическими препаратами.

Я получил классическое психиатрическое образование и только лишь частота такого рода «шизофрений», с которыми я многократно встречался, занимаясь галлюциногенами, заставляет меня сомневаться в диагнозах такого рода.

Наиболее типичным примером является случай самого отца психоделической культуры, гениального Тимоти Лири. Проведя около десяти лет в тюрьме, полностью прекратив на это время, разумеется, прием наркотиков, Лири, выйдя из тюрьмы, начал принимать телепатические передачи и предсказания с Сириуса. Миша перед психозом увлекся книгами про Японию (и книгами самого Лири), Лири в тюрьме увлекся книгами и экспериментами, общавшегося с Сириусом «черного мага», Алистера Кроули.

Реальные японцы не имели, «разумеется» никакого отношения к перепрограммированию Мишиной психики.

Главной трагедией последних лет жизни Тимоти Лири было то, что предсказанные «голосами Сириуса», события и катастрофы не произошли...

Эти голоса вообще постоянно врут. Спиритам врали голоса покойных предков, поклонников НЛО обманывают голоса с летающих тарелок...

«Психонавтам» женские голоса чаще всего предсказывают даты их собственной смерти. Сколько у меня было таких пациентов, столько было и подобных предсказаний. По счастью, ни одно не оправдалось.

Может быть, это связано с тем, что мы способны слышать лишь голос своей собственной души, часть которой мы сами от себя отчуждаем, перевозбуждая свои нервные волокна то химическими веществами, то мистической экзальтацией.

Причем, и эти вещества, и тоталитарные учения, которые вызвали экзальтацию, должны принадлежать иной культуре, иным пластам коллективного бессознательного. Для того, чтобы вызвать безумие, вещества и идеи должны распознаваться мозгом как чужие — чуждые личности и архетипам ее культуры, короче говоря, как захватывающие душу «демоны».

Можно вспомнить, например, ощущения героев «космического фильма ужасов», который так и называется — «Чужой».

Один из «заблудившихся в космических голосах» писателей, уже упоминавшийся, Р. А. Уилсон, почти как признанием, заканчивает одну из своих книг цитатой из статьи великого физика сэра Артура Эддингтона:
 

"Мы обнаружили странные следы на берегу Неизвестного... одну за другой мы разрабатывали сложные теории, которые могли бы объяснить их происхождение. И вот, наконец, нам удалось воспроизвести облик существа, которое оставило эти следы... И, о Боже!

Им оказались мы сами"
 

Мы сами делаем все возможное и невозможное, что бы превратить внутреннего собеседника в «демона».

Что же касается Мишиной «мании величия», то, на мой взгляд, и она имеет психологические объяснения.

С одной стороны, сама необычность ощущений видений и отсутствия их аналогов в окружающем социальном пространстве порождает хорошо известные любой культуре ощущения избранности, особой значимости пережитого.

С другой стороны, в психиатрические больницы Миша каждый раз попадал в тяжелейшем состоянии: он ничего не ел, не ориентировался в окружающей реальности и не мог разговаривать с врачами. Внутри него царствовал хаос — поток случайных ассоциаций. Миша несколько раз пережил смерть собственной психики и несколько раз находился на грани умирания физического тела.

Когда Миша выходил из психоза — появлялся заново на свет божий, что-то внутри него, тот самый наш вечный партнер по внутреннему диалогу или попросту наша совесть, которую ничто не может убить окончательно и бесповоротно, непрерывно напоминало ему, что этого состояния он добился своими руками.

Но он не хотел себе в этом признаваться!

Человек не способен только лишь обвинять самого себя. Жить, не имея никаких оправданий собственной жизни, на самом деле не возможно.

Когда мы чувствуем себя особенно неуверенно, мы часто начинаем вести себя вызывающе. Психологи называют такое поведение гиперкомпенсацией — не имея способов оправдаться, человек бросается в атаку на собственного обвинителя.

Вместо того чтобы двигаться вперед к «трансперсональным» или «космическим» откровениям, Миша, на самом деле, движется назад. Он совершает невероятно растянутое во времени самоубийство, переживая символику умирания человеческих свойств в себе самом.

Тимоти Лири создал учение о восьми «контурах» нервной системы. Он и его сторонники писали о биохимических «импринтах» в эволюцию мозга человека. Адепты психоделии утверждали, что существуют растения и синтетические химические вещества, которые позволяют человеку от «первого контура» (который Лири определил как «одноклеточную жизнь» на биологическом уровне или как «младенческую биовыживательную пассивность» на уровне психологии индивида) «подниматься в небо», к высшему восьмому контуру, который определяется как «Сатори» или «Космическое слияние».

На самом деле, Миша движется не вверх, по этой таблице, а вниз, в сторону одноклеточной жизни. Он, как и К. (автор рисунка 4), движется от света вниз — куда то во тьму.

И этому есть вполне объективное подтверждение: чего стоит, например, тот факт, что Миша не становиться ни бессмертным, ни «космическим мигрантом», а всего лишь попадает в психиатрическую больницу в «растительном» состоянии, из которого не может выбраться без посторонней помощи, причем помогают ему не космические силы, а вполне земные врачи.

Что-то похожее, к сожалению, происходит не только с Мишей, но и практически со всеми «психонавтами» разных поколений. В одном из московских баров я увидел недавно одного из легендарных, в дни моей юности, лидеров хиппи 70-х годов. Это абсолютно спившееся серое существо с потухшими глазами и трясущимися руками стало для меня жутковатой пародией не только на все писания Тимоти Лири, но и на увлечения моей собственной юности.

Мне кажется порой, что Лири от психиатрической больницы, пьянства и смерти спасла только лишь... тюрьма.

Если Миша вообще смог выйти из психиатрической больницы в реальность и перестал принимать наркотики, то это обозначает, что что-то внутри него не могло не чувствовать, что прием психоделиков заводит его в тупик...

Но признать все то, что написано выше, для Миши равнозначно тотальному краху всей своей жизненной позиции. Признать свое существование бессмысленным Миша не в состоянии, и он, защищаясь от только что изложенных мною мыслей, формирует «метафизическую гиперкомпенсацию», объясняя себе ничтожность и бессмысленность своего состояния своей особостью или «космическим избранничеством».

Миша страдает, а в христианской культуре (в нашем коллективном бессознательном) роль избранника всегда связана с запредельными страданиями.

Мне очень хотелось избежать этих понятий «наша культура», «наши архетипы», но в Мишином желании любой ценой, даже ценой гибели собственной индивидуальности, ценой маленького личного апокалипсиса добраться до окончательных ответов, до истинного смысла своего опыта, есть узнаваемые чисто русские черты.

Вот, что писал Николай Бердяев, без малого век тому назад, в своей книге о Достоевском:
 

«Русским мальчикам (излюбленное выражение Достоевского), поглощенным решением бесконечных мировых вопросов, или вопросов о Боге и бессмертии, или об устроении человечества по новому штату, атеистам, социалистам и анархистам, культура и разум представляются помехой в их стремительном движении к концу... Русские апокалиптики и нигилисты пребывают на окраинах души, выходят за ее пределы. Достоевский... открыл какую-то метафизическую истерию русской души, ее исключительную склонность к одержимости и беснованию... Саморазрушение и самосожигание — русская национальная черта.»
 

Вот, что интересно — гонимый национальной, по мнению Бердяева, страстной потребностью к познанию запредельных тайн мира, Миша выбирает в качестве средств этого познания наркотики, вызывающие психические состояния, радикально чуждые национальной духовной культуре.

В Мишином отчете до странности мало отсылок к буддизму и исламу, которые очень часто появляются как в других знакомых мне исповедях на эту тему, и в анонимной психоделической переписке, и в интернете, и в книгах Лири или Рам Даса.

Возможно, именно поэтому, в своих фантазиях, которые становятся особенно яркими под влиянием крайнего истощения нервной системы, Миша видит себя «отцом новой расы». Во всех апокалиптических видениях люди, которые переживают конец света, больше не являются представителями той или иной духовной культуры. «Новая раса» всегда представляет собой смешение обрывков, появившихся из разных культурных традиций.

Что-то наподобие такой «новой расы» представляет собой и сам реальный Миша, и мы с вами.

Что представляют из себя наши души, если не калейдоскопическое смешение атеизма, ницшеанства, христианства, ислама и... побеждающего все, желания купить новую машину?

Так что, в своих бредоподобных фантазиях, Миша встречается лишь с карикатурой на самого себя, а, может быть, и на всех нас... Именно в похожих на бред — «бредоподобных» фантазиях, а не в параноидном бреде...

Но для Миши, как и для Тимоти Лири, все то, что они натворили с самими собой, является истинным творческим поиском. Читатели помнят, наверное, любимое мною определение творчества, данное Николаем Бердяевым: «Творчество — это человеческая попытка повторить деяние Божие — создать свой мир».

В Книге Бытия в конце каждого дня сотворения Бог смотрит на созданный им мир и видит, что «это хорошо».

Любой Творец должен оправдать свое творение и испытать чувство удовлетворения по отношению к нему, но и не только это...

Вот, как великий скульптор Генри Мур, описывал чувства творца:

«Теперь, когда я воплотил свою идею в глине и держу ее в своей руке, я могу повернуть ее, посмотреть на нее с обратной стороны, рассмотреть ее со всех сторон, выставить ее на солнце, представить, что она именно такого размера как мне хотелось, — я могу управлять всем, как Бог, когда он создавал мир».

Миша тоже хочет чувствовать себя богом со всем тем, что он с собой «натворил». Он играет в странную творческую игру. И именно здесь мы можем очень ярко увидеть разницу между творчеством Мура (его «игрой», если хотите) и психоделическим путешествием.

От Мура, действительно, полностью зависит судьба куска материи, которая когда-то была глиной в руках художника.

От Миши не зависит больше ничего, он сам превратился в глину, из которой что-то пытаются «лепить» врачи, он полностью в руках «матрицы» своей судьбы. Его игра привела не к созданию нового, не к обретению свободы, а к ее утрате.

Но, если рассуждать таким образом, Миша зависим не от наркотиков, а от желания найти свою особую роль, свое избранничество в этом подлунном мире, и его последние бредовые фантазии в этом отчете лишь делают тайное явным. Мозг истощенный химическими веществами больше не в силах скрывать Мишиного желания собственной уникальности.

Его история только одна из форм нашего общего желания полностью превратиться в «бессмертного собеседника».

Этого собеседника в своих более поздних работах К. Юнг назвал «самостью», а само желание «потребностью обретения идентичности». От него Миша и зависим.

Его беда в том, что современная ему культура «машин желания» не научила его достигать идентичности с помощью собственного разума и его творчества, ведь творческий акт предполагает ответственность за мир, который ты создал, а ответственность грозит страданием и неудовлетворенностью.

Жизнь Миши напоминает какой-то страшненький рекламный клип, слоган которого гласит: «Потребляйте — и вы постигнете тайну вселенной без всякого страдания... с удовольствием

...

Хочет себя чувствовать богом и человек, нюхающий кокаин в библиотеке, с истории об удовольствиях которого мы начали эту главу.

То, что Миша и его друзья искали с помощью наркотиков, можно назвать и еще одним словом. Это слово — «знание». И Миша, и Тимоти Лири, как и миллионы людей до них, взыскуют тайных знаний, которые помогли бы им стать личностью. А все мы хотим не просто ею стать, мы хотим добиться чувства собственной значимости. Мы хотим почувствовать свою уникальную роль во Вселенной... испытать свою манию величия.

Мы хотим слиться со своим «вечным собеседником», стать с ним единым целым, хотим обрести бессмертие и свободу. Но вместо этого точно так же, как Миша обретаем «матрицу» — зависимость от внешних людей и предметов, которая определяет нашу судьбу — участь «машины желания».

Традиционным для нашей культуры средством отыскать путь к «бессмертному собеседнику», всегда были не наркотики, а именно книги. «Хорошая библиотека» всегда была мечтой и символом внутренней свободы в несвободной стране.

Наша с вами современность — это время, когда форма пытается подменить собой содержание (ведь содержание нельзя купить). Обладание редкими книгами так часто заменяет их чтение в богатых современных коттеджах. Читать «нет времени», да и зачем, «когда и так деньги есть».

«Огромный пустой дом» и обладание библиотекой сами по себе не заполняют внутренней пустоты. А «деньги, текущие рекой из кармана в карман» дают чувство власти, но не заглушают голоса «внутреннего собеседника», который мы почему-то, даже наедине с собой, боимся называть «совестью», и который упрямо зудит, что воровством нельзя ни найти смысл собственной жизни, ни соприкоснуться с искомой нами вечностью.

Библиотека — зал библиотеки, это один из образов матки — места, где мы можем «родиться вновь». Ведь каждая прочитанная нами книга меняет нас, делает чуточку иными. Русская библиотека это один из котлов преображения — символ оберегающей наш интеллект матери и духовной инициации.

Непрочитанная библиотека и книги — обои становятся другим символом — символом матери, утерянной навсегда и знаком неизбывной вины перед самим собой.

Вот и сидит в своей холодной библиотеке богатый человек и, пытаясь избавиться от чувства вины, превращает самого себя в растение.

Но оно не пройдет. Для того, чтобы деньги продолжали течь через карманы, трезветь все равно придется. А когда трезвеешь, понимаешь, что нет смысла надеяться на то, что дети сами собой станут другими. Да нет, они будут искать собственную значимость там же, где ищем ее мы — в опьянении.

Они не захотят повторять трудности нашего жизненного пути. Зато они хотят сразу получать наши удовольствия.
 

P.S. Несколько слов о том, как мы лечили Мишу, и что с ним сейчас:

В наркологическом отделении мы постарались восстановить обмен веществ его нервной системы с помощью очень мягкой противосудорожной и метаболической терапии. Кроме того, я заставил его повторно пережить то, что с ним было и проанализировать все это (именно заставил, потому что сам Миша не хотел возвращаться к своим воспоминаниям).

Как выглядел этот анализ — вы только что прочитали. Его смысл заключался в моем глубоком убеждении, что всякий человеческий опыт, даже самый необычный, должен быть разобран и объяснен человеком себе самому. Ощущение должны быть «переварены» сознанием и размещены по доступным «файлам» мировоззрения.

Могут, конечно, образовываться и новые «файлы» — «импринты», но они обретают активную значимость и могут быть использованы личностью (как и пользователем процессора) только в том случае, если эти «папки» имеют логическую или генетическую связь со всем «древом» мировоззрения. Только тогда опыт становиться опытом, а не лежит тяжким «чужим» грузом на дне разума, вызывая постоянную тревогу и зовя к безумию.

В целом Миша со мной согласился...

Вот уже полгода он живет без лекарств. Восстановился и учится во вполне престижном и творческом ВУЗе. Подрабатывает... Недавно заходил, спрашивал, не нужна ли какая-нибудь помощь.

Это была бы вся история...

Если бы она не оставила за собой множество важнейших для нас с вами вопросов:

  1. Что такое игра, насколько она может захватить взрослого человека, и как формируется зависимость от нее?

  2. Что такое «наши архетипы», и чем они отличаются от «не наших»? И заодно: что же такое этнообразующие растения, и какую роль они играют в человеческой культуре?

  3. Что такое «чуждые переживания», и каков механизм отчуждения собственного опыта?

  4. Что же все-таки такое «шизофрения», и не попала ли наша медицина в зависимость от этого магического слова?

  5. Что такое доминанта, и можем ли мы сформулировать универсальные физиологические механизмы формирования зависимости?

Обсуждением этих вопросов мы и займемся в следующих лекциях.




Сайт «Нет – Наркотикам», Москва, 2003 г.

Способна ли генная инженерия модифицировать наркополитику?

Мы стоим на пороге научных достижений, способных поставить под вопрос саму идеологию прогибиционизма в области контроля за оборотом наркотиков и психотропных веществ.

Лифт в подвал. Интервью с Николаем Валуевым

"Я прививаю детям тот образ жизни, который был у меня в их возрасте: я был постоянно чем-то занят, и у меня просто не оставалось времени на вредные привычки. Нужно быть всегда при деле: многие проблемы - от праздного образа жизни..."

Кокаин был проклятием нашей молодости

Статья посвящена сравнительно мало изученному историческому факту – влиянию Первой мировой войны на расширение немедицинского потребления наркотических средств в России и странах Запада...

Как сходит с ума Россия: конопля, "спайс", "веселящий газ"...

О реальных последствиях потребления наркотиков для психического и телесного здоровья потребителей, а также социального здоровья России – в материале к.м.н., врача психиатра-нарколога Николая Каклюгина.

Афганистан превращается в крупнейшего мирового производителя наркотиков

Через год после появления в Афганистане иностранных войск во главе с США некоторые страны с тревогой начали говорить о расширении площадей посевов под наркокультурами и росте объемов контрабанды героина...

Аналитические технологии против "дизайнерских наркотиков"

Agilent Technologies является мировым лидером в области лабораторного оборудования, которое используется, в том числе, в области токсикологии, судебно-медицинских и допинговых исследованиях.

Грустные последствия использования "веселящего газа"

В последнее время в крупных городах России участились случаи употребления в молодежной среде с немедицинскими целями закиси азота или "веселящего газа"...

Московский
научно-практический
центр наркологии

Российская
наркологическая
лига

Государственная программа РФ "Противодействие незаконному обороту наркотиков"

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
Информационно-публицистический сайт "Нет - наркотикам" © 2001-2024 ООО "Независимость" contact@narkotiki.ru
Cвидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-35683 выдано
Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Яндекс цитирования